Многополярный мир. Идеология и экономика. Конец доминирования Западной цивилизации. Что дальше готовит нам история? - Виктор Волконский

Примером понятия, сохраняющего четкий смысл, служит понятие природной ренты (см. [19], [54], [96]). Отрасли, где превышение цены продукции над затратами особенно велико, – топливно-сырьевые отрасли, в которых прибыль включает природную ренту, реализуемую в основном как экспортный доход. Так в России в 2000–2008 гг. рентабельность нефтегазовых отраслей была в 5–8 раз выше, чем рентабельность обрабатывающих производств. Определим рентабельность как прибыль до уплаты налогов, включая налоги в составе себестоимости, отнесенную к текущим затратам (себестоимости без включенных в ее состав налогов). В 2008 г. этот показатель составлял [20, таблицы]:

• по добыче и транспортировке нефти и газа – 272 % и 287 %,

• по переработке нефти и реализации нефтепродуктов – 174 %.

В обрабатывающих производствах рентабельность до уплаты налогов составляла в среднем 35 %. Чуть менее наглядное соотношение характеризует рентабельность к основным производственным фондам.

Устойчивость состояния бедной отрасли часто объясняется тем, что они попадают в порочный круг «бедность – неэффективность» [37, разд. 4.2] (другое название – «институциональная ловушка»). Этот порочный круг можно описать, включая в него разные факторы, например, так. Бедность предприятий характеризуется нехваткой капитала, а следовательно, устаревшими технологиями и оборудованием. – Это порождает низкие производительность труда и его оплату, а следовательно, нехватку квалифицированных кадров инженеров, менеджеров, рабочих. – Отсюда низкая эффективность, низкая норма рентабельности. – Круг замыкается непривлекательностью для инвесторов, нехваткой капитала, бедностью, экономической слабостью отрасли.

В подобный порочный круг попадают не только отрасли и сектора экономики, продукция которых может быть необходима населению и народному хозяйству (наиболее изученный пример – сельское хозяйство), но и целые страны. В описание порочного круга для бедных стран, как правило, следует включать такие факторы, как бегство капитала, «утечка мозгов», потеря перспективы и деморализация населения, потеря доверия к власти и к властвующей элите. Чисто рыночные силы обычно не в состоянии разорвать эти сковывающие кольца. Это задача государства (см. разд. 3.6).

Интересно заметить, что такой порочный круг для России еще полтораста лет назад (60-е годы XIX века) описал один из самых талантливых революционных демократов Д. С. Писарев в статье «Реалисты». Вот его наиболее краткая и выразительная формула: «Мы глупы, потому что бедны, и бедны, потому что глупы».

Роль крупных корпораций. Конкуренция и монополизация. Мы не случайно начали описание современной структуры экономики с вопроса о выравнивании рентабельности по отраслям. Исторически он оказался едва ли не первым из вопросов, который высветил не просто «провалы рынка» при решении ряда второстепенных проблем, где требуется дополнить, скорректировать его механизм путем локального государственного вмешательства, а общую неспособность рыночной конкуренции регулировать должным образом проблему межотраслевой структуры. А эта проблема связана и с коренной проблемой экономической теории о роли конкуренции и монополий в экономическом развитии и с важнейшей практической проблемой разработки механизмов экономического управления, в частности, промышленной политики и роли плана в формирующихся «полюсах» многополярного мира (см. разд. 3.3).

Концентрация капитала и укрупнение экономических организаций является преобладающей тенденцией на протяжении всей истории капитализма. К укрупнению капиталистическую фирму толкают как экономические факторы (экономия от масштаба, необходимость контроля над рынком), так и внеэкономические (необходимость защиты от криминала, стремление к росту социально-политического влияния и т. д.). Можно сказать, преобразуя известную фразу В. И. Ленина: конкурентный рынок «повсеместно и ежечасно» рождает монополизм (локальный и глобальный). Наиболее проницательные наблюдатели уже в начале XX века констатировали конец периода домонополистического капитализма, а к концу XX века – установление контроля над мировой экономикой нескольких сотен крупнейших транснациональных промышленных корпораций и банковско-финансовых групп.

Согласно известному положению институциональной теории, главная причина возникновения фирмы и увеличения ее размеров – более низкий уровень издержек на осуществление транзакций внутри фирмы за счет «командно-административных», вертикальных связей, чем за счет рыночно-ценового механизма (горизонтальных связей). Конечно, определяемый этим соотношением размер фирмы зависит от господствующих технологий производства, его фондоемкости и т. д. Условия индустриализации XIX – первой половины XX веков (развитие отраслей с высокой фондоемкостью, дефицит образованных специалистов, постоянные колебания конъюнктуры и т. д.) способствовали «экономии от масштаба» и увеличению средних размеров фирмы[42].

Наблюдая повышение эффективности капиталистических компаний по мере их укрупнения, усиления их контроля над рынком и в то же время разрушительных последствий для экономики конкурентных конфликтов между ними, К. Маркс, а за ним и В. Ленин делают вывод о необходимости довести процесс монополизации до предельной фазы – до работы «всего общества одной конторой и одной фабрикой». «Все граждане становятся служащими и рабочими одного всенародного государственного синдиката» [55, с. 445]. Идея о государственной монополии как высшей форме управления народным хозяйством в СССР была возведена в ранг государственной идеологии. Она была положена в основу системы централизованного управления народным хозяйством, созданной в начале 30-х годов и сохранившейся (конечно, со значительными модификациями) до конца 80-х. Надо сказать, что эта система в значительной степени выполняла функцию, которую от нее ожидали – снижение «непроизводительных» затрат на финансово-посредническую деятельность. Доля этих затрат в ВВП в советской экономике была в несколько раз ниже, чем в развитых капиталистических странах и чем ее величина после реформ начала 90-х годов. Это послужило одним из важных источников высокой рентабельности «ресурсных» (трансформационных) затрат и высоких темпов экономического роста СССР.

Оценки влияния укрупнения экономических субъектов и монополизации рынков на экономическое развитие существенно различаются. Либеральное крыло экономической науки всегда считало конкуренцию главным двигателем экономического прогресса и монополию оценивало негативно. Соответственно, и распределение богатства в рамках конкурентного рынка считается справедливым. Справедливость нарушается только по вине нарушителей приличия – монополистов. С негативной оценкой смыкалась и марксистская традиция, видевшая в монополизации признак загнивания капитализма. Эта оценка стала теоретическим обоснованием антимонопольных законов, которые с конца XIX века принимаются во всех развитых странах капитализма.