Невинна и опасна, или Отбор для недотроги - Ольга Обская

За окном едва брезжил рассвет. Она подскочила и помчалась в ванную комнату. Долго поливала пылающее лицо холодной водой. Ночной кошмар начал постепенно выветриваться из головы, дыхание выровнялось. Амалия окинула взглядом своё отражение в зеркале. Ледяной ужас заставил снова вскрикнуть. Знак скарабея – он исчез. Она уже привыкла видеть на плече ярко-красную метку. Но сегодня её не было.

Амалия выскочила из ванной комнаты, подбежала к окну, где больше света. Первые утренние лучи, упавшие на плечо, позволили разглядеть, что знак пока всё ещё на месте. Но он сильно побледнел – едва заметен. Почему? Что заставило метку утратить яркость всего за одну ночь? Вчерашние волнения и использование дара? Амалия в растерянности прислонилась лбом к стеклу. Отчаянье подступило к горлу. Она думала у неё ещё три недели. Она думала, что обязательно ещё хоть раз увидит Маркеля. Его насмешливые пронзительные серые глаза. Его грустную ласковую улыбку. Но что-то пошло не так. Всё пошло не так!

Сколько у неё осталось времени? Пара дней? Нет, похоже, счёт уже на часы. Только сейчас, в эту минуту, она окончательно осознала неизбежность расставания с любимым. До этого она жила с мечтой, глупой надеждой, что случится чудо. Как в книгах, которыми зачитывалась по ночам. Она верила, что в последний момент произойдёт что-то, что отменит этот страшный приговор – прожить всю жизнь в разлуке с человеком, без которого не мыслишь жизни. Нет, чуда не случилось.

Стало так горько, что захотелось упасть на кровать и рыдать. Бездействие может убить? Ну и пусть! А зачем бороться? Зачем? Вопрос тихим стоном слетел с губ. Сколько потребовалось сил, заставить себя не поддаться отчаянию. У Амалии было ради кого цепляться за жизнь. Где-то далеко, на той стороне проклятых колодцев, родители с замиранием сердца ждут её возвращения. Надо действовать. Ради них.

Амалии хватило часа, чтобы собраться в дорогу. С собой она возьмёт только запасы воды и немного провианта. Она часто представляла себе этот момент – момент, когда придётся покинуть этот мир. Но она не думала, что будет вынуждена настолько спешить. Не предполагала, что не останется времени попрощаться. Ни с Арабель, ни с Сюзон, ни с королём, ни с Себастином. Амалия исчезнет внезапно. Они все посчитают её пропавшей без вести. Но так наверно даже лучше. Что бы она сказала им, будь у неё время на прощальные слова? Как объяснила свой уход?

Но Маркель… ему она должна оставить весточку. Амалия хотела, чтобы он знал – она ждала его. И дождалась бы, обязательно дождалась, как обещала, если бы у неё был хоть единый шанс это сделать.

Она села за стол, взяла перо в руки. Слова… разве ими можно передать всё то, что хотела бы дать почувствовать любимому? Но он поймёт. Он всё поймёт – прочитает между строк. Перо скользило по бумаге, та обречённо впитывала чернила и слёзы. Последняя точка. Амалия запечатала конверт. Где его оставить? Ей не хотелось, чтобы письмо попало к кому-то другому.

Она поднялась и отправилась в лабораторию. Оставит конверт там. Самый надёжный из доступных способов передать письмо любимому, минуя чужие руки.

Воспоминания нахлынули, как только переступила порог комнаты, где когда-то лечила Маркелю раны. Он сидел перед ней на стуле с обнажённым торсом. А она едва могла дышать от смущения и волнения. Боялась прикоснуться к нему даже взглядом. Но как теперь жалела, что у неё никогда не будет возможности сделать то, что не сделала тогда – провести рукой по его плечам, почувствовать упругость крепкого тела. Узнать, что ощущал бы он, если бы она осмелилась на такую пронзительную откровенность.

Амалия положила конверт в ящик стола и быстро выскочила наружу. Невыносимо находиться там, где всё напоминает о любимом. Как будто бы он рядом. Обернись, протяни руку – и сможешь дотронуться.

Стараясь не попадаться никому на глаза, Амалия вернулась к себе. Нужно было спешить. За пару утренних часов метка стала ещё бледнее. Амалия надела удобный дорожный костюм, прихватила собранные в дорогу вещи и направилась к конюшне. Ей придётся скакать к проклятой долине верхом. Она не может взять экипаж. Что она скажет извозчику?

Сердце стучало рвано, глаза щипало от наворачивающихся слёз, но Амалия изо всех сил сдерживала эмоции – не хотелось, чтобы конюх о чём-то догадался. Она попросила оседлать лошадь, объяснив, что хочет прогуляться – проехаться к озеру. И как только скакун был готов, тронулась в путь.

Она действительно для начала пустила лошадь неторопливым шагом к водоёму. Всего несколько минут потребовалось, чтобы понять – за ней следуют двое всадников. Амалия не очень удивилась. Маркель предупреждал, что король в его отсутствие позаботиться о её безопасности. Видимо, это и есть охрана, приставленная к Амалии Его Величеством.

Амалия чуть-чуть увеличила скорость. Нужно было заманить всадников в глубины парка, подальше от дворца, а потом придётся применить дар. Это оказалось не так и просто. До сих пор способности просыпались сами по себе – под действием сильных эмоций, но к этим двум королевским шпионам Амалия не испытывала абсолютно никаких чувств. Они просто выполняли свою работу.

Ей снова пригодились приёмы из письма матери. Вчера Сюзон назвала Амалию ведьмой. Наверно так и есть. Ей самой было страшно оттого, что она делает. Сначала скакун споткнулся под одним из всадников, затем другой скакун тоже подвернул ногу. Оба ездока оказались на земле. Их громкие чертыхания успокоили – серьёзных травм нет. Но вряд ли теперь охранники смогут её догнать. Она пустила свою лошадь вскачь.

Путь к проклятой долине пролегал по пустынным местам. За четыре часа Амалии не повстречалось ни одного человека. Она уже видела на горизонте ядовитое марево колодцев. С каждой минутой оно приближалось, пока, наконец, не заполнило всё поле видимости. Вот она – почти неуловимая грань, зыбкая трепещущая перегородка, отделяющая безопасные просторы – поля и рощицы, оставшиеся позади – от проклятой долины, густо покрытой ядовитыми сиреневыми испарениями. Сейчас Амалия пересечёт эту границу. Ключ, надетый на палец, укажет путь к нужному колодцу, и Амалия отдаст себя его бездне. Тоска снова подступила к сердцу. Такая горькая, такая острая, такая безнадёжная… Губы шептали имя любимого, когда Амалия переступила грань…

Она ещё не успела полностью окунуться в марево долины, когда услышала топот копыт за спиной. Кто-то из охранников всё же успел её догнать? Амалия резко развернула голову. Сердце камнем полетело вниз…

Софа в дальней беседке придворцового парка поскрипывала от веса Бонифаса, который всё плотнее и плотнее налегал на госпожу Жильберт. Сегодня он был особенно напорист. Его вольности уже переходили всякие границы. Бонифас, видимо, считал, что достоин особого вознаграждения за оказанную им услугу. Жильберт снисходительно терпела его жадные руки на своём теле – оказанная им услуга и впрямь была особенной.

– Господин Бонифас, вы сделали всё в точности, как я просила?

– Да, госпожа Жильберт, – просопел церемониймейстер, едва в силах говорить от сбивающегося дыхания. – Всё в точности, как вы просили. Вчера вечером я побывал в покоях интересующей вас особы и подлил в графин с водой… кхм… «отворотную микстуру», которую вы мне дали.