Заблудшая душа. Демонолог - Григорий Шаргородский

Ворчание и недовольство в голосе профессора не могли скрыть радости.

— Блин, словно с похмелья.

— А я предупреждал, — подал голос целитель. — Вот выпейте настойку.

Влитая мне в рот целителем гадость была еще противнее эликсира для ночного зрения, хотя куда уж больше.

Попытка открыть глаза и осмотреться привела к осознанию того, что у меня на глазах повязка.

— А это что за хрень? — В груди неприятно кольнуло ужасом.

— Ничего страшного, — тут же поспешил объяснить целитель. — Простая предосторожность. Вам нельзя резко нагружать глаза. Подождите немного.

Послышалось шуршание, а через минуту руки целителя начали снимать повязку. Проморгавшись, я увидел, что лежу не в своей спальной соте, а в углу пещеры. Кто-то даже соорудил из нескольких копий и горских одеял небольшой полушатер, отсекая меня от дневного света.

Глаза немного болели, но видел я терпимо. Досаждала только некая сухость, которую целитель тут же убрал с помощью капель.

— Мэтр, вы не могли бы меня «подзарядить»? Дел полно, а сил нету.

— Это нежелательно, но возможно. Надеюсь, раненых у нас в ближайшие пару часов не предвидится.

— Я тоже на это надеюсь.

Целитель положил руки мне на виски, и я вновь ощутил приятное действе целительной магии — морозное дуновение с фиалковым запахом. Похоже, ароматы являлись как бы визитной карточкой каждого целителя.

— Спасибо, мэтр.

Сначала Урген убрал одно одеяло, а затем, увидев, что я не щурюсь, сбросил с прислоненных к стене копий остальные.

В занятом нами помещении в принципе ничего не изменилось, только добавилось несколько жильцов, превративших жилое помещение в конюшню. Привязанный к штырю в стене Черныш вскинул голову и, увидев, что я живой, принялся жевать лежащее перед ним сено.

У стенки на походных подстилках лежали «ящеры». Они, как и мой скакун, услышали голоса и тоже зашевелились, даже потянулись к повязкам на глазах.

— Так, всем лежать и ждать, пока восстановятся глаза. Ничего со мной не случится. Вот Карн присмотрит.

Кронаец находился рядом и ожег меня злым взглядом. Я его вполне понимал — его друзья погибли по моей вине.

Урген помог мне облачиться в броню, потому что измученное тело плохо слушалось, а настои и «подзарядка» всего лишь заменили боль на онемение. Эх, поспать бы еще часов десять!

— Кого бы послать за старейшиной? — высказал я мысль вслух. — Жаль, Блода мы потеряли.

— В смысле — потеряли? — удивился Урген. — Да вон он спит снаружи. В соте, видите ли, ему неуютно.

— Да ну! — не поверил я и быстро вышел наружу. И правда — компашка горцев из клана Яростных Сердец привычно устроилась прямо на камнях, а посредине лежал весь синий от гематом, одетый в залитую кровью меховую жилетку поверх стандартных для обоих горных народностей грубых рубахи и портов Блод. Сразу бросилось в глаза, что жилетка-то была с чужого плеча и подозрительно светлая.

Вот жук, выкрутился.

Насильно разбуженный горец поведал то, о чем я и сам догадался. Поняв, что его соклановцы погибли, а вокруг враги в светлых мехах воюют с не такими уж друзьями в серых тужурках, Блод посчитал свое дело сделанным. Он прикинулся мертвым и, стащив с мертвяка тужурку, выполз с поля боя. За пределами сражения его посчитали раненым соратником и не тронули. Единственной проблемой было найти на стене участок, где дежурили знающие его люди, а так все в порядке — много синяков с парой царапин от врагов и дружеская стрела в плечо со стены от дальних родственников.

— Живучий ты парень, — подытожил я рассказ горца, невольно чувствуя радость от того, что он остался жив. Друзьями мы не были, но его смерти я точно не желал. — Так, давай к делу. Мне нужны старейшины.

— А подождать это не может? — Блод зевнул так, что едва не вывернул себе челюсть.

— Не может. Для меня каждый колокол времени как слиток золота.

— Ого, не хотел бы я оказаться на твоем месте.

— Ага, умер бы от жадности.

Горец, постанывая, поднялся с камня и потянулся. Это тут же было замечено одним из молодых сородичей, который быстро сбегал к поклаже горцев и так же бегом вернулся. Блод переоделся в принесенную помощником одежду и презрительно отбросил окровавленные ошметки.

Здорово же он устал, если лег спать в трофейном облачении.

Главного старейшину мы вновь нашли на надтоннельной башне. В этот раз его сопровождали лишь двое из совета.

— Старейшина, мы выполнили свое обещание и ждем награды.

— Горы благодарны тебе, чужеземец, — улыбнулся старейшина, но его улыбка мне не понравилась. — Как только враги уйдут восвояси, ты сможешь отправиться в замок демона, а Блод получит своих родичей и имущество.

— Старейшина, мы говорили об уничтожении машин.

— Мы говорили о победе, чужестранец. Нидарцы могут выдумать еще что-нибудь, с чем мы не справимся без помощи Черного Ящера.

Три коротких слова на русском языке немного ослабили тугой ком ярости в груди и заинтересовали старейшину.

— Что?

— Я сказал, что ты очень мудрый старейшина.

Глаза горца заледенели — он правильно понял иронию в моем голосе и догадался о смысле слов.

В принципе мне было плевать на его тонкие чувства — больше волновал выход из сложившейся ситуации. Так что, задумавшись, я подошел к краю башенной площадки и посмотрел на лагерь врага. Судя по всему, уходить они не собираются, впрочем, как и штурмовать. Конечно, надолго нидарцев не хватит: помощь горцев — это очень дорогое удовольствие. Но меня безнадега врагов не грела, ведь за каждый час я действительно был готов платить по слитку золота. Увы, горцам сейчас нужно было совсем другое.

Так, попробуем разделить проблему — у нас есть сидящие на руде горцы и желающие получить эту руду металлурги. Подумаем, что нужно детям гор, а главное — чего эти самые «дети» не хотят? Работать они не хотят — видите ли, это недостойно воина! Так что сидят на руде как собака на сене. Теперь подумаем о нидарцах.

Смутная идея забрезжила где-то в подсознании, и я поспешил ухватить ее за хвост.

Честно говоря, гениальностью моя идея не пахла, но на безрыбье, как говорится, и рак сойдет за осетра.

— Старейшина, позволь мне провести переговоры.

— Мы не пойдем на их условия.

— А можно уточнить, на что вы не пойдете?

— В горах могут жить только члены горских родов, а нидарские торгаши больше не пройдут дальше Костяной Стены и Прохода Эха.

— Это принципиально?

— Это новый закон гор!

— Шикарно, — мне оставалось лишь выдавить измученную улыбку и подозвать к себе Блода. Мы отошли подальше от старейшин, застывших, как пятники надменности и глупости.