Никак - Юлия Прудько

Наутро Алиса с удивлением обнаружила себя и свой телефон сухими и дееспособными. Последний распирало от желания сообщить Алисе обо всех сообщениях и вызовах, которые она пропустила, пока боролась со стихией.

Одно из них особенно резануло Алисе взгляд и впоследствии где-то в области сердца:

– Привет. Я не смог дозвониться. Надеюсь, у тебя всё в порядке. Прости, что так вышло. Под окном белый BMW – это тебе от меня просто так, за все хорошее, что между нами было. В бардачке деньги – те, что должен был тебе с продажи Volvo. Ключи вчера передал твоему новому сожителю. Поздравляю, рад, что у тебя так быстро все наладилось. Я бы хотел увидеть сына завтра. Если можно.

Алиса несколько раз пробежалась глазами по данному набору букв, прежде чем они сложились для нее в смысловой пазл. Из последних сил, не оставшихся у нее еще со вчерашней прогулки, она встала с кровати и с дирижерской уверенностью распахнула штору. На крыше белого BMW, мигая целой толпой солнечных зайчиков, золотился на солнце ярко-лимонный бант.

Алиса не понимала, сколько времени она провела, глядя в окно, но, когда экстатический столбняк немного ослабил свою хватку, первым делом на всю квартиру поинтересовалась:

– Алиса, как работает маточное лассо? В ответ – ни «ту-дум».

– Алиса, ты оглохла? Алиса?

Так и не докричавшись до единственного существа на всем белом свете, который прежде никогда не отказывал ей в беседе, Алиса открыла дверь в гостиную и обнаружила онемевшую давеча по Алисиной немилости нейроподругу.

– Алиса, прости, я больше так не буду, – раскаялась Алиса, подключив другую Алису к источнику.

Ту-дум: Ну ладно, так и быть, вы прощены, ха! Мир, дружба и свободный интернет!

«В целом этого более чем достаточно для счастья», – внутренне согласилась с воскреснувшим ботом Алиса.

27. Алиса благодарит

Алиса стояла, прислонившись щекой к шершавой бетонной колонне, выполненной в неолофтовом стиле – т. е. как попало. И всем своим видом транслировала такую безмятежную нежность, словно тискала кота. За стеклянной фасадной стеной, которую косвенно поддерживала колкая колонна, все еще заспанное и оттого тусклое солнце слегка помятым желтком растекалось по октябрьскому небу, холодеющему особенной осенней синевой. Уже больше месяца Алиса встречала солнце (даже когда оно скрывалось за солнценепроницаемыми тучами) в этой своей неизменной позиции, прильнув к любимому куску бетона. Поначалу Алиса мечтала, чтобы он превратился в прекрасную белую колонну в римско-коринфском стиле, но дизайнер интерьеров сказала, что такое уже 1 500 лет как не носят. И Алиса, покорившись мнению эксперта в области ресторанных интерьеров, согласилась на модный технологичный минимализм. Три месяца этот дизайн-проект был ее главной визуализацией, аффирмацией и внутренней мысленной мантрой. И вот теперь он, настоящий, реальный, подлинный, окружал Алису со всех сторон. И, согласно хоровому пению дифирамб всех гастрокритиков города, содержал в себе не только Алису, но и кофейню с самым вкусным «Медовиком» во всей галактике. Пока кофейня содержала в себе Алису, Алиса созерцала красоту момента и тех, кто, свято почитая заветы Магии утра, спешил к ней за кофе с десертом, не дождавшись 8:00.

Теперь Алиса знала, что такое настоящая Магия, – вот уже несколько месяцев она вставала без будильника и, запрыгнув в свой белый биэмдаблю, через 15 минут оказывалась около самой, по ее мнению, красивой витрины города, над которой гигантские глянцевые буквы SMART&STRONG антонимировали первоначальному медовиковому каламбуру. Сначала Алиса хотела назвать свое первое заведение в честь своего коронного кулинарного творения – MAD&WEAK. А заодно и в честь торжества сценария ее жизни над здравым смыслом. Но эксперт по фэншуйно-ценному ландшафту сказал, что посетители в такую энергетику не нырнут. И, покорившись мнению эксперта, Алиса придумала антоним, которые гости заведения смогут с гордостью применять к себе и аффирмировать этим названием с самого утра.

Наблюдая через витринное стекло за тем, как солнце лениво плюется своими лучами в близстоящие столики, Алиса вспомнила, как еще полгода назад щурилась и уворачивалась от подобных солнечных плевков в городском парке. Она сидела на скамейке в ожидании, пока ее четырехгодовалый сын закончит искать предназначение в своем японском саду. И листала брошюру, оставленную ее лавочным предшественником. 10 лет назад это мог бы быть томик Чехова, 5 лет назад – каталог мебели. А в 2021 году это оказался сборник практических упражнений медитации по методу Хоопонопоно. После того как Алиса разобралась в беспорядочно набросанных в одно слово буквах «о», «н» и «п», она начала вникать в суть метода. И суть оказалась куда более простой и понятной, чем его название, тянущее свое многочисленное «о» еще со времен первых поселений на Гавайских островах. Гавайцы знали толк в счастливой жизни, поэтому ежедневно и помногу раз в день твердили всего четыре фразы своим друзьям, своим врагам, самим себе (последние, кстати, нередко выступали и за первых, и за вторых):

Я люблю тебя.

Я раскаиваюсь перед тобой.

Прости меня, пожалуйста.

Благодарю тебя.

В переводе вся эта концентрация «хо», «по» и «но» означала «сделать все правильно». Алиса подумала о том, что невыносимо соскучилась по этому ощущению, растекающемуся по душе сладкой ванилью, – когда точно знаешь, что все сделал правильно. И, мысленно ухватившись за гавайский рецепт счастья, согласно которому каждый человек несет полную ответственность за то, что с ним происходит, включила внутренний мантровый репит «люблю-раскаиваюсь-прошу прощения-благодарю». Когда гавайскую медитацию, раскинувшуюся под московским солнцем, прервал звонок инвестора, Алиса чуть было не выпалила весь этот Хоопонопоно-набор в трубку. И в целом было за что – после трех этапов непростых для лихорадочно-трепещущей психики Алисы переговоров потенциальный партнер – тот самый Достопочтенный от Досточтимого – подтвердил, что идет в сотрудничество сроком от 10 лет. Поскольку раскаиваться и просить прощения Алисе пока было не за что, она просто мысленно возопила в трубку:

«Я люблю тебя! Я благодарю тебя!»

В тот щедро сбрызнутый солнцем день Алиса решила, что в ее кофейне все будут практиковать гавайские премудрости прямо за едой, читая на дне чашек и по кромке тарелок заповеди Хоопонопоновой религии.

И вот спустя несколько месяцев она стояла в своем собственном кафе – не столько в связи с торжественностью момента, но и по причине того, что в нем не было ни одного свободного стула, чтобы присесть. И, глядя, как ее гости обводят взглядом кромку тарелки с надписью «благодарю тебя», или «прости меня, пожалуйста», или «я раскаиваюсь», или «люблю», мысленно повторяла