Россия 2015. Эпидемия - Алексей Фомин

– Я пойду Михалыча разбужу и велосипед вам достану, – сказала Лена и вышла из дома.

Через полчаса езды по темной дороге, подсвеченной лишь слабым светом фар их велосипедов, перед взором Колосова и Михалыча предстал поселок Степановский, залитый ярким электрическим светом, что твоя Тверская в прежние годы. Только теперь Колосов понял, почему так забеспокоился Михалыч, когда увидел «калашников» у него за плечами: «Ты что, сдурел, парень? Не дай бог, кто-нибудь тебя с этой дурой увидит, тут же заложит натовцам. Не-ет, оставляй ее здесь». Пришлось Колосову ограничиться пистолетом.

– Сначала заедем к одной моей старой знакомой, – сказал Михалыч, когда они въехали на центральную улицу поселка, – она тут все про всех знает. В прежние времена, когда я был не такой развалиной, как сейчас, доводилось к ней захаживать по более веселым поводам, чем ныне, кхе-кхе.

Михалыч явно кокетничал, выглядел он весьма молодцевато, уж никак не на свои семьдесят лет.

– Михалыч, ты что ли? Небось, бабка из дому выгнала? Ну что, надоели ей твои похождения по мамошкам, или, никак, кто-то опять младенца на крыльцо подбросил? – с затаенной обидой вопрошала женщина, открывшая им дверь.

К великому удивлению Колосова ей было никак не больше пятидесяти. «Ай да Михалыч, молоток», – подумал он

– Ну, о чем ты говоришь, Люба, мы к тебе по делу пришли. Видишь, человек со мной. Пусти нас, пожалуйста, посоветоваться с тобой надо, – постарался пустить вход все свое обаяние Михалыч.

– Ладно, проходите на кухню. Я сейчас, оденусь только.

Михалыч, не зажигая света, проследовал на кухню. В этой квартире он явно чувствовал себя как дома. Щелкнув выключателем, он выдвинул из-под обеденного стола две табуретки, на которые уселись они с Колосовым.

– Ты понимаешь, – заговорил Михалыч вполголоса, качнувшись к Виктору, – три года назад какая-то стерва подбросила мне на крыльцо младенчика. И письмо: мол, оставляю тебе нашего сына, воспитай его и тому подобное. Подпись – Лора. Я бабке говорю, что не знаю я никакой Лоры, еле уговорил ее. Поверила. Или сделала вид, что поверила. А эта – ну ни в какую, так и не хочет меня простить с тех пор.

– И где же теперь этот младенчик? – поинтересовался Колосов.

– Дома, спит вместе с бабкой. Где ж ему быть еще?

На пороге кухни появилась хозяйка, уже одетая, умытая, расчесанная и даже с губами, чуть-чуть тронутыми помадой. Оперлась плечом о притолоку, скрестив на груди руки.

– Ну, говори, что за пожар у тебя. Зачем среди ночи приперся?

При виде этой миловидной толстушки, которой, теперь это Колосов ясно видел, было чуть за сорок, в мозгу у Колосова снова промелькнула мысль: «Ай да Михалыч!»

– Люба, беда у нас. Вот у этого парня, – Михалыч хлопнул Колосова по плечу, – ваши натовцы сына арестовали. Надо к ним подход найти. Помоги, а, Любаша…

– А что случилось-то? Почему арестовали? – заинтересовалась хозяйка.

– Почему да как, это долгая история, Люба, посоветуй нам что-нибудь, может как-нибудь его выкрасть можно? – снова принялся уговаривать ее Михалыч.

– Никак ты его не выкрадешь, разве что целую войну тут устроите. Знаете что… К Настьке Бызовой поляк оттуда ходит, считай, что живет у нее. Знаешь ее? – она посмотрела на Михалыча.

Тот пожал плечами и скривил губы.

– Так и быть, – продолжала хозяйка, – наживу врага, конечно, на всю оставшуюся жизнь… Ну, да черт с ней. Пойдем.

Они спустились вниз, пересекли двор и вошли в соседнюю пятиэтажку, поднялись на третий этаж. Люба позвонила. Сначала за дверью было тихо, потом послышалась какая-то возня.

Люба сказала:

– Это я, Ермилова. Мне по ошибке с почты твою телеграмму принесли. Срочную.

Щелкнул замок, и дверь слегка приоткрылась. Колосов, не дожидаясь пока в образовавшуюся щель высунется чей-то нос, толкнул дверь и ворвался в прихожую. Перед ним стояла молодая женщина, совершенно голая, с помятым, заспанным лицом, с испугу забывшая даже заорать. Он зажал ей ладонью рот, а пистолет приставил к лицу, больно вдавив его в щеку.

– Поляк у тебя?

Она яростно закивала головой, пробуя что-то промычать.

– Молчи! – Колосов еще сильнее вдавил пистолет ей в щеку. – Веди к нему, вздумаешь орать – убью.

Она послушно повела Колосова, продолжавшего зажимать ей рот ладонью, осторожно ступая по полу босыми ногами так, как будто она шла по раскаленной сковородке. Войдя в комнату, он шепнул ей на ухо: «Включи свет». На кровати, стоящей у окна, Виктор увидел мужчину, лежащего на животе и обхватившего обеими руками подушку. Он уже оторвал от нее голову, разбуженный внезапно вспыхнувшим ярким светом, и, ослепленный, моргал глазами, явно не соображая, что происходит.

– Осторожно вытаскивай руки из-под подушки и поднимайся. – Колосов направил пистолет на поляка, вытянув руку из-за плеча хозяйки квартиры.

Тот, увидев направленное на него оружие, мгновенно проснулся, с тщательностью выполнив полученную команду.

– Пошел на кухню, – Виктор, прижимая к себе хозяйку, посторонился, пропуская поляка, которого он продолжал держать на мушке.

На кухне Колосов приказал поляку:

– Садись. – И подтолкнул к нему женщину, оставшись стоять в дверях.

Пошарив глазами по сторонам, снял с крючка полотенце и кинул им:

– Прикройтесь. – Колосов выдержал паузу. – Сегодня вечером ваши захватили на шоссе семерых человек. Ты был там?

– Нет. Но я знаю об этом, – ответил поляк на хорошем русском языке, практически без акцента. – Что вам от нас надо? Денег? Бумажник у меня в одежде, в комнате. Там…

– Где арестованные вами люди? Что с ними?

– Они на базе, здесь, сидят под охраной, – голос поляка дрожал, – завтра утром пятерых отпустят. Это оказались рабочие из лесничества. Они ни причем. А двое бандитов…

– Вот они-то меня и интересуют. Что собираются делать с ними?

– У нас раньше не было подобного опыта. Никто никогда не убивал наших людей и не уничтожал нашу технику. Наша задача охранять продуктопровод от воровства и диверсий, а не подменять местные органы юстиции. Прежде, когда мы ловили воришек, сливавших из трубы солярку, мы передавали их милиции, чтобы они доводили дело до суда. А теперь в вашей милиции нас и слушать не желают. Когда мы к ним обращаемся, говорят: «Не лезьте к нам с вашими проблемами, у нас и своих забот хватает».

– Ага, поэтому вы и решили вершить самосуд, – угрюмо заметил Колосов.

– Да, недавно нашим командованием было принято решение расстреливать воров на месте… Как международных террористов.

У Колосова не было никакого плана действий, но он надеялся, что, когда в результате разговора с айфоровцем у него появится больше информации, план возникнет сам собой.