Школа обмана - Борис Пугачев

Родик уже подзабыл методику поиска необходимых источников. Поэтому ему пришлось долго перебирать и листать многочисленные картотеки, открывая различные ящики и выписывая замысловатые коды. Наконец он заказал необходимые журналы.

Ожидая их получения, Родик окинул взглядом зал и удивился его пустынности. Когда-то здесь было нелегко найти свободное место. Сейчас лишь кое-где горели настольные лампы, свидетельствующие о наличии читателей. «Самая читающая страна в мире потеряла интерес к чтению, — подумал Родик. — Все хотят хлеба и зрелищ. Вот оно — классическое развитие Империи. Или классический конец Империи…»

Размышления Родика прервала пожилая библиотекарь, попросившая его расписаться и взять журналы.

Листая статьи о кардамоне, Родик удивился их конкретности. В статьях в основном обсуждался именно состав пряности. Исследовались особенности, связанные с местами произрастания. Родик буквально за несколько минут выписал из нескольких статей химический состав грин кардамона. Библиотекарь даже удивилась тому, как быстро Родик возвратил журналы, и поинтересовалась, не надо ли ему чем-то помочь. Родик, охваченный нетерпением, поблагодарил, попрощался и спешно покинул библиотеку.

Дорогу до офиса он мог проехать с закрытыми глазами. Поэтому его внимание не отвлекалось ни на что, а было сосредоточено на одной мысли: «При такой доступности материала ошибки быть не могло. Значит, имеющиеся у него данные должны совпасть с лондонскими. Другого не дано, но — есть. Борины данные, вероятно, другие. Скоро это будет ясно. Объяснение только одно — Боря сделал это умышленно. Но зачем? Он же понимал, что обман быстро вскроется. Боря — далеко не сумасшедший. Что-то не сходится, не вяжется…»

В офисе в кабинете Михаила Абрамовича сидела Лена и пила чай.

— Привет, — сказал Родик. — Где Миша?

— Куда-то вышел, — ответила Лена. — Наверное, скоро будет.

— Привезла бумажки?

— Да…

— Покажи, пожалуйста, где в них указан требуемый состав грин кардамона?

— Вот тут. Смотри.

Родик взял лист, который Лена вытащила из лежащей на столе тоненькой прозрачной папочки, и начал сравнивать с имеющимися у него данными.

— Лена, вы можете мне помочь? Я нашел данные по зеленому кардамону, но все они не на русском языке, а в ваших листах все по-русски…

— Конечно. Давайте сюда.

В это время вошел Михаил Абрамович.

— Привет, Родик, — сказал он. — Что делаете?

— Да вот, проводим запоздалое изучение требований по составам зеленого кардамона. Я ездил в Ленинку и выписал некоторые данные. Дай мне для полноты картины Гришин факс.

Сопоставление данных заняло достаточно много времени.

Наконец работа была закончена, и перед Родиком лежал лист бумаги с таблицей, где первый столбик показателей соответствовал Бориным данным, второй — средним значениям, выписанным Родиком из нескольких статей, третий — данным, присланным из Лондона.

Данные второго столбца вполне укладывались в диапазоны значений, принимаемых при сертификации в Лондоне, а вот первый столбец не соответствовал ничему.

— Лена, давайте проверим размерности, — предложил Родик. — Вдруг у вас они другие?

— Я уже посмотрела. С размерностями все в порядке, — растерянно произнесла Лена. — Я ничего не могу понять… Эти цифры дал Борис Семенович. Мы их уже наизусть знаем. Ваши же совершенно другие. Где вы их взяли?

— Лена, это литературные данные и данные, используемые в Лондоне при сертификации. Попробуйте нам объяснить столь разительные расхождения.

— Ничего не могу сказать. Я, да и, по-моему, никто из наших не анализировал их. Борис Семенович дал, а мы приняли. Кто будет проверять шефа?

— А когда делали анализ опытных сушек на маленькой пилотной установке, цифры были такие же?

— Родион Иванович, я не знаю. С этими цифрами я столкнулась недавно, после отъезда Бориса Семеновича. В мои обязанности сопоставление раньше не входило.

— Ладно, Леночка, спасибо. Просьба пока никому о нашем разговоре не сообщать. Даже Борису Семеновичу. Надо еще раз все проверить, а то можем дров наломать.

— Хорошо. Ну, я пойду?

— Конечно, конечно. Успехов.

— До свиданья.

После ухода Лены Родик и Михаил Абрамович некоторое время сидели молча.

— Миш, ты что-то понимаешь? — спросил Родик.

— Понимаю. Боря зачем-то всех обманул, — спокойно ответил Михаил Абрамович.

— Зачем? Может, все же сам Абрам дался в обман…

— Не знаю, факты свидетельствуют о другом. Странно, но танзанийский образец — тоже не грин кардамон.

— Что будем делать?

— Надо с Гришей посоветоваться.

— Что это изменит?

— Не знаю, но надо.

— Советуйся. Он твой прямой начальник, а я пока подумаю. Буду дома. Звони. Привет.

— Родик, подожди. Тут Боря переслал письмо Игоря Николаевича. Возьми…

Родик взял несколько аккуратно разрезанных листов факсовой бумаги, на которой отпечатались разлинованные в клеточку листы школьной тетради, исписанные крупным знакомым почерком Сировича.

Текст был длинным, и Родик решил прочесть дома, подумав про себя, что если есть письмо, то у Игоря Николаевича больших проблем, вероятно, нет.

Если нет необходимости принимать решение, необходимо не принимать решение.

Фокленд

Дома никого не было. Родик в очередной раз удивился отсутствию жены, которая после ухода с работы, вопреки ожиданиям, не проявляла особенной домовитости, хотя забот у нее стало, по мнению Родика, существенно меньше, а свободного времени — больше.

После поездки в Австралию у Лены образовался новый круг знакомств и, вероятно, интересов. Родик, тоже бывавший дома редко, старался принимать это как должное, хотя все чаще возмущался появившейся неустроенностью — то на ужин ели готовые пельмени, то утром не находилась чистая рубашка, то в квартире царил кавардак с горой немытой посуды на кухне. Подросшая Наташа старалась исправить ситуацию, выполняя часть домашней работы, но у нее это не всегда получалось. Да и она после школы предпочитала домашнему времяпрепровождению общение с подругами. По вечерам всем собраться тоже не удавалось — Наташа делала уроки, жена, если была дома, пропадала на кухне, а Родик либо работал, либо смотрел телевизор. В общем, семьи, по мнению Родика, уже не было. Он часто задумывался над тем, с чем это связано, и находил кучу субъективных и объективных причин, анализировать и тем более исключать которые не имел ни времени, ни возможностей. Родик каждый раз успокаивал себя фразой: «Все так живут…»