Упавшие в Зону. Учебка - Андрей Буторин

– Не продолжай! – взмолился Дед. – Я все понял! Я рассказал плохой анекдот. Прости… – Катков заплакал.

– Не отчаивайся, – решил утешить его «богомол». – Возможно, переводчик плохо справился со своим функциями. Такое уже бывало. Но можно я задам один вопрос?

– Всего один? – всхлипнул Катков. – Правда?..

– Честное слово.

– Задавай.

– Что в этом анекдоте неприличного? Латы на нижнюю часть тела или сон на устройстве для приготовления пищи?

– Не то и не это, – признался Дед. – Если честно, в оригинале вместо «не гундите» немного другое слово. Вот оно как раз неприличное.

– А почему ты его заменил? Это неправильно. Возможно, именно поэтому анекдот потерял смысл и стал не смешным, а грустным.

– Вряд ли.

– И тем не менее. Я настаиваю! Иначе это нечестно. Ты просишь у меня прощения, а сам…

– Ладно! – молитвенно сложил руки Катков. – Но я тебя предупредил. Не обвиняй меня потом в том, что я неприлично выражаюсь.

– Не обвиню. Даю еще одно честное слово.

Дед приблизился к «богомолу» и прошептал ему оригинальную концовку анекдота.

– А что это значит? – спросил «богомол». – Это производное от чего-то?

– Да, – закатил глаза сталкер и прошептал Блямсу то существительное, от которого произошел глагол.

– А это еще что такое? – продолжал любопытствовать Блямс. – Я иногда слышу это от сталкеров, но…

Деду все настолько осточертело, что он прямыми словами, как есть, разъяснил «богомолу» суть.

Тот опять закачался и стал причитать:

– Это невозможно! Это невозможно физически! Она бы просто не смогла это сделать! Таких звуков ей было бы не издать! Или я ошибаюсь? Когда придет Забияка, я попрошу ее…

– Я вот тебе попрошу!!! – завопил Николай Николаевич, кидаясь на Блямса. – Я лучше задушу тебя сейчас, и пусть меня расстреливают!!!

На шум из пещеры выбежал Колыч.

– Что тут у вас такое?!

– Ничего, – буркнул Дед. – Я ему, вон, анекдот рассказал.

– А! Так это вы смеялись! Ну-ка, расскажи тогда и мне.

– Один дурак другого принял за умного и сильно ошибся. А тут третий вылезает и говорит: «Что тут у вас такое?»

– Да ну тебя! – сплюнул Колыч, поморщился от боли в руке и скрылся в пещере.

– Дед, ты прости, – сказал вдруг Блямс. – Я кажется понял, что тут неприличное. И если я это скажу Забияке, будет так сильно неприлично, что ты даже готов и меня убить, и сам умереть.

– Вот именно, – буркнул Катков.

– Тогда я ей не скажу. Вообще никому не скажу. Все равно в этом нет смысла, а зачем говорить то, в чем нет смысла?

– Правильно. Не такой ты и дурак. Но только вот что я тебе на будущее скажу… Ты, если услышишь вдруг, что где-то анекдоты рассказывают, ты туда не ходи. А то анекдот в мозг попадет, совсем плохо будет. Я-то тебя убивать не стал, потому что ты свой. Да и то с трудом удержался. А другие… Другие, брат, не удержатся, факт.

Охотники вернулись практически ни с чем – принесли лишь пять «крысоликов». «Урфинов» они тоже не повстречали, что было понятно по хмурым лицам даже без излишних расспросов. Никто, правда, особо и не надеялся, что с ними удастся так быстро и просто встретиться. Всех куда больше огорчило отсутствие крупной добычи.

– Плохо дело, – прервал затянувшееся угрюмое молчание профессор Сысоев. – Без пищи мы долго не протянем, а местная фауна определенно пополнялась только извне, и скоро здесь животных не останется. Среди здешних растений, как мы уже выяснили, съедобных не имеется, грибов тоже нет. Догадываетесь, что здесь скоро начнется?

– Голод, – буркнул Злыдень. – Веришь-нет?

– Боюсь, кое-что похуже.

– Мы станем кушать друг дружку, – хмыкнул Грибок.

– Отставить панику! – нахмурилась Забияка.

– А это не паника, – сказал Юлий Алексеевич. – Так оно и будет. Надеюсь, конечно, что лично мы не станем друг друга поедать, но то, что сталкеры за неимением четвероногой добычи все чаще станут охотиться на двуногих, я почти уверен. Животные инстинкты возьмут свое – пусть и не у всех, но у весьма значительной части. В конце концов, конечно, умрет от голода и последний… э-ээ… каннибал, но нам от этого вряд ли уже станет легче. Впрочем, как мы уже обсуждали, все может быть и совсем по-другому, но немногим лучше.

– Что вы имеете в виду? – еще сильней сдвинула брови девушка.

– То, что всех нас превратят в «урфинов» и отправят на какую-нибудь галактическую войну. Но как по мне, так пусть уж лучше меня съест земной сталкер, чем инопланетная тварь. Хотя выбор нам вряд ли предоставят.

– И что вы предлагаете?

– А все уже предложено. Нам остался единственный вариант: проследить за «урфинами» и, в зависимости от полученных данных, либо выбраться наружу, либо погибнуть. Но теперь мы точно уверены, что пищи скоро не будет, а потому тянуть некуда.

– Обязательно проследим, – сказал косморазведчик. – Я очень надеюсь, что хотя бы один бой с «урфинами» еще будет, и после него мы проведем разведку.

– Очень прошу, даже настаиваю взять меня тоже, – тряхнул головой Юлий Алексеевич. – Все-таки, как вы помните, я имел дело со «шлюзом» между внешним миром и Зоной, пусть в данном случае они и другие. Принцип может оказаться похожим.

– Мы тоже имели! – дуэтом воскликнули доценты Тавказаков и Тетерин.

– Я вообще-то и вовсе с какими только шлюзами дело не имел, – сказал Плюх.

– Слишком большая разведгруппа – это плохо, – нахмурилась Забияка.

– Но я настаиваю! – вскипел Сысоев, что для него было, в общем-то, нехарактерно.

– Хорошо, – сдалась Илона и кивнула профессору: – Вы идете. Егор тоже. А в подмогу… – обвела она взглядом свою команду, – …в подмогу с вами отправится Злыдень. И все! – подняла они руки, предупреждая недовольство остальных. – Решение окончательное. Не забывайте, что это только разведка. Ежели она даст положительные результаты, впереди всех нас ждет непростое сражение. Возможно, самый важный, но и самый жестокий, кровавый и трудный бой в вашей жизни, от которого буквально, без преувеличения, наши жизни и будут зависеть. А потому мне нужны здоровые, по возможности полные сил бойцы.

– А мне вот что интересно, – сказал доцент Тетерин и обвел всех изучающим взглядом. – Вы вот говорите о слежке за «урфинами», о том, чтобы узнать, как их забирают из Учебки… Узнать, чтобы и самим так же потом попробовать выбраться отсюда. Но вы не говорите, хотя это, конечно же, подразумевается, что шансы на это очень малы, я бы даже сказал, ничтожны. Куда вероятнее, что нас все же прикончат. Или переделают в «урфинов», что вряд ли лучше.