Собака из терракоты - Андреа Камиллери

– Надеюсь, что нескоро.

– Завтра с утра я ему их отправлю и в придачу устрою такой анонимный звонок, что его инфаркт хватит. Теперь послушай меня, я тебе должен рассказать одну длинную историю. И когда закончу, попрошу тебя мне помочь.

Он поднялся ни свет ни заря, потому что, когда Ингрид ушла, ему не удалось сомкнуть глаз. Он глянул на себя в зеркало – физиономия у него была помятая, может даже хуже, чем когда его ранили. Он должен был идти в больницу провериться, состояние его нашли превосходным, из пяти лекарств, которые ему раньше прописали, оставили только одно. Потом он пошел в сберегательную кассу Монтелузы, где держал те небольшие деньги, которые ему удавалось откладывать, и попросил, чтобы директор его принял лично.

– Мне нужны десять миллионов.

– Они у вас на книжке или вы просите ссуду?

– На книжке.

– И тогда, простите, в чем проблема?

– Проблема в том, что речь идет о служебной операции, которую я хочу провести на свои средства, чтобы не рисковать государственными деньгами. Если я теперь пойду в кассу и попрошу десять миллионов в купюрах по сто тысяч, это может вызвать подозрения, поэтому я прошу вас помочь мне.

Войдя в положение и гордясь тем, что принимает участие в полицейской операции, директор вылез из кожи вон.

Ингрид притормозила машину рядом с комиссаровой, прямо под указателем, который сразу по выезде из Монтелузы показывал направление на Палермо. Монтальбано передал ей конверт, раздувшийся от десяти миллионов, она засунула его в сумку наподобие мешка.

– Звони мне домой, как только все устроишь. И не попадись грабителям, я тебя умоляю.

Она улыбнулась, послала ему воздушный поцелуй кончиками пальцев и уехала.

В Вигате он запасся сигаретами. Выходя из табачной лавки, Монтальбано увидел большую афишу – черные буквы на зеленом фоне, клей не успел еще высохнуть. Она приглашала всех жителей присутствовать на больших мотогонках, которые должны были состояться в воскресенье в пятнадцать часов в местности под названием «Равнина Крастичеддру».

О таком совпадении комиссар даже не мечтал. Можно было побиться об заклад, что лабиринт проникся к нему сочувствием и открывает ему другой путь.

«Равнине Крастичеддру», которая тянулась, начиная от выступа скалы, даже и во сне не снилось претендовать на это имя: впадины, кочки, болота делали из нее идеальное место для гонок по пересеченной местности. День выдался прямо-таки летним, и зрители не стали дожидаться трех часов пополудни, чтобы отправиться на равнину, наоборот, пришли туда с самого утра, с дедушками-бабушками, детишками – помладше и постарше, намереваясь получить удовольствие, скорее даже не от кросса, а от возможности выбраться на природу.

Утром комиссар позвонил Николо Дзито.

– Поедешь на мотогонки сегодня после обеда?

– Я? Зачем это? Мы послали спортивного комментатора и оператора с ним.

– Нет, я имел в виду, что мы поедем вместе, ты и я, просто для развлечения.

Они приехали на равнину к полчетвертому, гонки еще и не думали начинаться, стоял, однако, оглушительный шум, издаваемый по большей части моторами штук пятидесяти мотоциклов, которые разогревали и проверяли, а также репродукторами, которые на полную громкость передавали грохочущую музыку.

– С каких это пор ты интересуешься спортом? – спросил Дзито с удивлением.

– Иногда у меня бывают заходы.

Чтоб разговаривать, хотя они и находились на открытом воздухе, приходилось повышать голос. Поэтому когда маленький туристический самолет, тащивший за собой хвост рекламного плаката, показался высоко над вершиной горы, немногие его заметили, гул аэроплана, который обычно заставляет невольно поднимать глаза к небу, был не в состоянии пробиться к барабанным перепонкам. Наверное, пилот сообразил, что так он никогда не привлечет внимания. Тогда, сделав три витка над самой вершиной, он взял курс на равнину, решительно устремился по направлению к толпе и, красиво пикируя, пролетел очень низко прямо над головами публики. Он практически вынудил присутствующих прочесть транспарант и потом провожать его взглядом, пока, кабрируя, он опять три раза не облетел вершину, а потом не снизился почти до земли, у открытого входа в пещеру, где нашли оружие, роняя дождем лепестки роз. Толпа умолкла, все подумали об убитых из Крастичеддру, между тем самолет, сделав вираж, возвратился на бреющем полете, и в этот раз с него посыпались мириады бумажных прямоугольничков. Потом взял курс на горизонт и исчез. Если надпись на транспаранте вызвала великое любопытство, поскольку это была не реклама напитков или мебели, а два имени – Лизетта и Марио, если лепестки привели публику в трепет, то чтение карточек, совершенно одинаковых, увлекло ее в водоворот догадок, предположений, лихорадочных поисков ответа. Что должно было означать: «ЛИЗЕТТА И МАРИО ВОЗВЕЩАЮТ О СВОЕМ ПРОБУЖДЕНИИ»? Это явно не было объявление о свадьбе, да и, пожалуй, о крещении тоже. И тогда что же? В сумбуре бесконечных вопросов на одном только сошлись всем миром: что и аэроплан, и лепестки, и карточки, и транспарант – все они имеют касательство к убитым из пещеры.

Потом начались гонки, и публика отвлеклась, принялась следить. Николо Дзито, когда аэроплан рассыпал лепестки, попросил Монтальбано никуда не отлучаться со своего места и исчез в толпе.

Вернулся он через четверть часа в сопровождении оператора «Свободного канала».

– Ты мне дашь интервью?

– С удовольствием.

Эта неожиданная сговорчивость Монтальбано окончательно подтвердила подозрения журналиста, которые уже успели у него зародиться, а именно: что в этой истории с аэропланом Монтальбано принимал живейшее участие.

– Мы оказались только что свидетелями – во время подготовки к мотогонкам, которые проходят сейчас в Вигате, – совершенно исключительного события. Маленький рекламный самолет…

И здесь последовало описание происшедшего.

– Поскольку, по счастью, здесь находится также комиссар Сальво Монтальбано, мы хотим задать ему несколько вопросов. По-вашему, кто они, Лизетта и Марио?

– Я мог бы уклониться от ответа, – отозвался прямой, как правда, комиссар, – сказав, что я ничего не знаю, что речь может идти о какой-нибудь паре, которая захотела отпраздновать свою свадьбу нетрадиционно. Но тогда меня опровергнет текст карточки, который говорит не о свадьбе, а о пробуждении. Отвечу поэтому со всей откровенностью на ваш вопрос: Лизетта и Марио – это имена двух молодых людей, найденных мертвыми в пещере Крастичеддру, вот в этой скале, которая теперь перед нами.

– Но что все это значит?

– Этого я вам сказать не могу, нужно спросить того, кто устроил это летучее представление.

– Как вам удалось установить личность убитых?