Время нарушать запреты - Марина и Сергей Дяченко

Гевура – созвездие Шор, могучий Телец.

Теферэт – Кешет, Стрелец-из-лука.

Хесед – Мознаим, Весы Б-жьи…

Неярко горит семисвечник, белые линии на деревянном полу проступают четко, вбирая священный огонь и отдавая свет обратно.

Желание Отдавать – то, чем озаботился Святой, благословен Он, сотворив мир из самого Себя.

Нижний треугольник – Год, Йесод, Нецах…

Я не тороплюсь. Время тоже послушно, его можно сжать, можно развернуть, как ночное небо.

…А Давид отвечал Филистимлянину…

Маген Давид – Щит Давидов, великий образ Творения, путь к Двейкут – Единению. Шесть лучей – шесть дорог…

Год – созвездие Арье, гривастый Лев.

Йесод – Бетула, небесная Дева.

Нецах – Г'ди, лобастый Козерог.

Линии замкнулись, и свет, до того сдерживаемый, наполнил комнату. Не огонь светильника – пламя Сфирот, отблеск Вечного Пламени.

Шесть лучей, шесть созвездий, шесть пророков. Теперь вы со мной, Ицхак, Иаков, Авраам, Моше, Йосеф и Аарон!

И Ты, Б-г отцов моих, вспомни обо мне!

Пора!

Я ступил на самую середину, в Крепость Малхут, в средоточье Давидово, сияющее под пламенем Творца. Космос раскинулся вокруг – бесконечные слои сфир. От Мира Малхут – сфиры Действия до Мира Кетер – Великой Короны.

И Космос объял меня.

Я прикрыл веки – обычное зрение уже не служило мне. Тени сгинули, и я узрел блистающую белизну. Мир ждал моего слова, и на миг душу объяла гордыня, невероятная, безмерная, как море, в котором до поры затаился Левиафан.

Я МОГУ ВСЕ!

ВСЕ!

Я, маленький мальчишка из Умани, я, Иегуда бен-Иосиф…

* * *

Очнулся…

Глубоко вздохнул, заставил себя вынырнуть из Бездны Левиафановой.

Святой, благословен Ты, прости меня, грешного!

Мне не нужно пламя сфир, не нужно служение ангелов. Мой час близок, а мне еще так много надо узнать! Когда я впервые открыл великую книгу «Зогар», то вознамерился уподобиться самому Шимону бар-Йохаю, да пребудет мир с ним, знавшему все о Тверди и о Небесах. Но я не смог узнать все даже о самом себе – и, наверное, уже не успею.

Мой час близок, и дорога стелется под ноги.

Пора!

Я поднял руку, сосредоточиваясь, представляя того, кто должен прийти ко мне.

Двойник!

К твоей душе взываю я!

Приди!

Белизна дрогнула, поползла пятнами. Меня услышали – и множество душ откликнулось на зов. Но мне нужна одна – душа того, кто так схож со мной. Двойник! Именем и Силою Б-жьей заклинаю тебя!

Откликнись!

Откликнись… Откликнись… Откликнись…

Невидимый ветер сфир унес чужие души, и вот сквозь белое свечение проступило неровное пятно. Я замер. Пятно, похожее на кокон; внутри, за полупрозрачной пеленой, темная сердцевина, словно косточка в спелой вишне.

Я не ошибся.

Он!

– Я… Я здесь…

Голос не слышен – слова проступают сами собой, неспешно, тяжело.

– Кто ты и зачем меня позвал?

Представиться, назвать себя? Нет, рано!

– Я тот, кто знает о горящем доме, о маленьком мальчике, который не смог вынести своей слабости и воззвал к Неведомому, прося о Силе…

Интересно, видит он меня? Наверное, нет. Сейчас ночь, Двойник спит, и только душа его…

– К кому ты обращаешься? К мальчику – или ко мне?

Да, я не ошибся: в его душе, как в скорлупе, заперта другая – душа маленького мальчика из горящего сада.

– К тебе. Я хочу получить ответы…

– Зачем?

Внезапно мне показалось: я слышу голос старца. Усталого от жизни старика, которому все равно. А ведь Двойник молод, вдвое младше меня!

– Я скоро уйду. Смерть, Двойник и Пленник уже встретились. Но я не хочу исчезнуть, не вкусив последнего Хлеба Стыда…

Молчание… Белый кокон чуть заметно колеблется под невидимым ветром.

– О чем ты? Не понимаю.

Да, конечно! Я попытался говорить с ним на языке, неведомом в его Сосуде. К тому же он молод, а только с годами приходит мудрость.

– Двойник – это ты, чья душа столь сходна с моей. Смерть – девушка, которую ты знаешь. А Пленник… О нем я и хочу спросить. Кто он?

Снова молчание. Внезапно я пожалел об этом разговоре. Уже много лет я пытаюсь разобраться в себе. Чем мне поможет мальчишка, заживо сгоревший в пламени последней мольбы?

Чем я сам помогу себе?!

– Пленник… Ребенок, за которым меня послали?

– Да…

Вспомнились глаза – страшные, недетские глаза, способные ввергать душу в пучину чужой памяти. Я не верю в чертей, которых боятся глупые гои. Но в тот миг я был готов поверить даже в рогатых бесов.

– Князь выбрал меня, чтобы доставить ребенка в наш мир. Думаю, он – княжеский родич. Может быть, внук.

Я не поверил. Внук мелкого князька пересекает Рубеж, пронзая границы сфир?

– Но князь… Он не просто человек. И, может, не человек даже. Ты знаешь о духе, который может жить и в камне, и в людской плоти? Жить – а потом менять того, в чье тело вселился?

Я понял, что стою на берегу реки. Но на другую сторону не перебраться – поздно. Двойник узнал что-то важное, краешек тайны, неясной пока и ему самому.

– Ты услыхал, что хотел? Если да, то отпусти меня.

Он прав. Я открыл глаза, чтобы на миг отдохнуть от беспощадной белизны. Я ничего не узнал и уже не узнаю. Хлеб Стыда на сей раз не достался мне.

– Прости. Я побеспокоил тебя, Двойник. Уходи – и прощай!

Белесый кокон дрогнул. Пленная душа – черная косточка – подступила к самым краям, вновь сжалась.

– Я уйду. Но сначала ответь. Ты понял, что случилось с тобой – и со мной?

Он тоже любопытен. Как и я. Много лет хотелось понять – пока не открыл я первые страницы великой Книги.

– Хорошо! Слушай, Двойник! Не знаю, понятны будут ли тебе мои слова, но скажу, как вижу… Многие дети гибнут, моля Святого, благословен Он, о Мести и Силе. Многие – и от них остается только прах. Но ты и я родились не случайно. Каждый из нас нес на плечах бремя, еще непонятное нам, но важное для родного Сосуда…

– Да…

В его беззвучном голосе – боль. Я вновь вспомнил видение – беззащитный мальчик перед убийцами в стальных латах.