Блондин на коротком поводке - Наталья Александрова

— Он женится на мне, и ты больше не будешь прислуживать в чужих домах! — отрезала Женя.

— Такого не бывает! — В сердце Натальи жалость к сестре боролась с выработанным годами услужения сословным инстинктом.

А потом они узнали о предстоящей свадьбе Стаса.

О его готовящейся женитьбе на Даше Гусаровой.

Сначала Женя услышала об этом стороной, от общих знакомых, но Стас, когда она задала ему прямой вопрос, не стал запираться. Он сказал, что это что-то вроде династического брака, какие заключают наследники королевских фамилий, что ему невеста безразлична, но он не может отказаться от свадьбы в интересах семейного бизнеса.

Женя при нем старалась держаться и только дома, при сестре, дала волю рыданиям. Но, вдоволь наплакавшись, решила не сдаваться и бороться за счастье до конца.

Она сообщила Стасу, что ждет от него ребенка и раньше не говорила об этом, не зная, как он к этому отнесется.

Она даже показала ему справку, которую ей за пятьдесят долларов сделала знакомая медсестра.

Стас отмахнулся от нее, как от назойливой мухи:

— Ну и что? Не девятнадцатый век, чтобы делать из этого проблему! Избавься от него, я дам тебе денег!

Но Женя с трагическим лицом ответила, что сохранит ребенка как память о своей любви, как память о нем, Стасе.

Ей очень пригодились навыки, полученные в театральном кружке.

Стас выругался и уехал.

На следующий день Женя попросила сестру устроить ее прислугой в дом Гусаровых. Она сказала, что хочет посмотреть на свою соперницу, невесту Стаса, изучить ее, понять, чем она лучше.

Наталья Ивановна пыталась отговорить сестру, но та стояла на своем.

Как ни странно, устроить ее оказалось очень легко — вспыльчивая Виктория Федоровна постоянно меняла прислугу, и найти новую для нее было огромной проблемой.

Наталью волновал вопрос внешности, но, когда Женя поработала над своим образом, остригла и зализала волосы, изменила макияж, ссутулилась, — родная сестра с трудом узнала ее.

Все-таки у Жени был поразительный дар перевоплощения!

Она работала в доме Гусаровых и прислушивалась, приглядывалась ко всему, что там происходило. Очень скоро ей стало ясно, что ни о каком «династическом браке» нет и речи, что Стас женится на Дарье вопреки воле своего отца, а значит — по любви.

Это открытие переполнило чашу ее терпения.

Она почувствовала себя оскорбленной, униженной, втоптанной в грязь.

Вечером она рыдала, металась по сестриной квартире, не находя себе места. Наталья утешала Женю, как могла.

И когда Женя попросила провести ее в квартиру Руденко, чтобы еще раз серьезно поговорить со Стасом. Наталья Ивановна не смогла ей отказать.

Даже понимая, что скорее всего лишится хорошей работы, понимая, что Руденко может навсегда испортить ее послужной список и ее вообще не возьмут ни в один приличный дом, — все равно она не смогла отказать Жене. Она вспомнила крошечную девочку, распеленутую на кухонном столе, тяжело вздохнула и согласилась.

И теперь Наталья Ивановна в ужасе поняла, что сестра обманула ее, использовала, как марионетку, обокрала Михаила Николаевича, и больше того — хочет сделать ее своей соучастницей, хочет, чтобы Наталья Ивановна принесла ей украденное…

Впрочем, она и так уже соучастница.

Ведь это она провела сестру в квартиру, она спрятала ее там…

— За что? — простонала сломленная женщина. — Почему? Зачем ты сделала это? Ведь ты никогда не была воровкой, преступницей… Я думала, что ты борешься за свое счастье, за свою любовь, а ты обокрала человека, который доверял мне… человека, который дал мне работу…

— О чем ты говоришь? — Глаза Жени сверкали нехорошим, больным блеском, она схватила Наталью за плечи и так встряхнула, что у той клацнули зубы. — Он тебе доверял? Я тебя умоляю! Да он тебя в упор не замечал! Ты думаешь, что была для него живым человеком? Ты для него пустое место, придаток к швабре и пылесосу! Он не задумываясь выбросит тебя на улицу!

— У меня была хорошая репутация, — убитым голосом проговорила Наталья, — теперь ее нет…

— Репутация хорошей уборщицы! — воскликнула Женя и зашлась грубым, злым смехом. — Наташа, ты сама-то вдумайся! Так и проживешь всю жизнь, протирая чужие полы?

— Эта работа не хуже любой другой…

— Да ты сама в это не веришь! Ты повторяешь чьи-то чужие слова, как попугай, и думаешь, что от повторения они станут правдой? В тех документах, которые ты должна принести, — совсем другое будущее! Мы будем богаты, тебе вообще не придется работать…

Она отстранилась от сестры, уставилась в сторону мертвым, пустым взглядом и закончила:

— Да и не в этом дело! Сейчас идет речь не о твоей работе! Сейчас решается вопрос жизни и смерти… Для меня нет дороги назад! Где я могу жить? В этом проклятом Моржове? Да ты сама вспоминаешь его с ужасом… И даже туда я не могу вернуться! Ты не знаешь, ты ничего не знаешь! — Лицо Жени перекосилось, она закрыла лицо руками и проговорила едва слышно: — Я убила Валерия.

— Что? — Наталья Ивановна не поверила своим ушам. — Что ты сделала?

— То, что слышала! — выкрикнула Женя. — Да, я его убила! Ты не представляешь, во что он превратил мою жизнь! Он бил меня, бил каждый день… приползал домой пьяный и начинал надо мной издеваться! Или ложился на диван, как пришел, — грязный, в одежде и даже в сапогах, и начинал петь хриплым, дурным голосом… Он делал это нарочно, чтобы мучить меня, и песни выбирал жуткие, отвратительные… «Собака лаяла на дядю фраера…» — пропела Женя нарочито фальшивым, хриплым голосом. — Чтобы унизить меня, показать, в какую грязь, в какой мрак скатывается моя жизнь…

Женя замолчала, по ее лицу пробежала судорога. Она отстранилась от сестры и продолжила, мучительно выталкивая слова, как будто каждое из них причиняло ей боль:

— В тот день он пришел, как всегда, пьяный и стал требовать еще водки… Он орал: «Достань где хочешь, хоть на панель иди! Или я тебе переломаю все кости! Убирайся из дома и не возвращайся без бутылки…» И потащил меня к дверям, собираясь вытолкать на улицу… Я пыталась вырваться, но он был гораздо сильнее меня. Когда я ухватилась за дверную ручку, он стал бить меня по рукам… злобно, матерясь, обдавая перегаром… Во мне появилась вдруг какая-то новая сила, я вырвалась, бросилась в комнату, попыталась запереться, но он вломился следом за мной… Он был так страшен! Красные глаза, трясущийся рот… Я очень испугалась, мне казалось, он способен на все… Я отскочила за стол, на котором перед его возвращением гладила белье… Он тянулся за мной… в нем не осталось ничего человеческого! И тогда я схватила первое, что попалось мне под руку, — это был утюг… Я схватила утюг и ударила в это страшное, обезумевшее лицо… а потом еще раз… кажется, я попала ему в висок…

Женя страшно побледнела. Ее глаза остекленели, казалось, они смотрят в прошлое. Женя продолжила, но гораздо тише, едва справляясь со своим голосом: