Т-34: Т-34. Крепость на колесах. Время выбрало нас - Михаил Александрович Михеев

class="p1">Мартынов как раз заканчивал обход своих владений, когда из леса выскочили двое разведчиков и, запыханно дыша (а вот нечего махрой своей дурацкой беспрерывно дымить, с некоторым злорадством подумал Хромов), подбежали к нему. Видать, что-то интересное нашли. Эх, только сел… Однако Мартынов коротко свистнул в два пальца, собирая всех своих, а заодно и командиров подразделений. Пришлось вставать и тащиться к нему – зря полковник людей дергать не будет.

– Ну, что там случилось? – поинтересовался Игнатьев, добравшийся первым. Понять его недовольство было можно – он только-только разложил костер и собрался кашеварить. Так уж получилось, что в их экипаже хорошо готовил только он. Сергей умел, но – так себе, Хинштейн не умел вовсе, только-только начав постигать это великое искусство, а заряжающий… В общем, не стоит о грустном, всем хватило одного-единственного опыта, и товарищи всерьез завидовали Сергею, пропустившему это событие. Так что сегодня Игнатьев готовил сам, рассчитывая максимально быстро завершить сей процесс и, поев, завалиться спать, – здоровье у единственного целого человека в их инвалидной команде было тоже не железное.

– Да вон, послушай сам. Только пускай остальные подойдут, чтоб десять раз не пересказывать.

Игнатьев пробурчал, что он уже слишком стар ждать всяких молокососов, но последовал совету. Тем более, это ничего ему не стоило – народ собрался буквально за минуту. Впрочем, после этого у него появился еще один повод побурчать – доклад разведки оказался столь коротким, что хоть десять раз повтори, а язык все равно устать не успеет. Да и не было в нем чего-то совсем уж важного.

Километрах в полутора от них и впрямь имелось строение. Не деревня и не хутор – заброшенная невесть когда помещичья усадьба. Сейчас от нее остались одни поросшие одичавшими яблонями развалины, однако не в том суть. Главное, там сейчас люди, человек двести или чуть меньше. По виду гражданские, хотя есть и кое-кто в форме. Разведку не заметили, моторы, судя по поведению, не слышали. Какие будут указания?

– Думаю, пускай идут своей дорогой, – Востриков решил на этот раз высказаться первым. Сергей, чуть подумав, кивнул:

– Поддерживаю. Неспортивно, конечно, но разумно.

– То есть как? – младший лейтенант Кириленко, один из бывших военнопленных, а ныне командир танкового взвода из четырех машин, невысокий парень с соломенно-белыми, вечно растрепанными волосами и покрытым россыпью крупных веснушек лицом, буквально подскочил на месте. – Это же наши люди!

– Они свяжут нас по рукам и ногам, – терпеливо, как маленькому, пояснил ему Востриков. – Если бы там были остатки воинской части, это один расклад, но так, как сейчас… Там гражданские, мы не сможем заставить их двигаться с одной с нами скоростью. Будь там десяток, ну, два десятка человек, запихнули бы в грузовики, и делу конец, но две сотни… А ведь у них с собой вон, и скотина какая-то есть. Вы представляете, как бабы в нее вцепятся? Не-ет, эти люди – источник проблем и никакой пользы.

– Это точно, – Игнатьев вздохнул. – Спасти их. Черт, мы должны хотя бы попытаться.

– Я никому и ничего не должен, – вмешался обычно не лезущий вперед Ковальчук. – Я ничего у них не занимал.

– Да как ты можешь вообще так говорить, – Кириленко снова вскочил. Вот ведь неугомонный. И, кстати, уже организовал комсомольскую ячейку, так что с мнением его вынуждены считаться. Здесь комсорг – это пускай не самая большая, но величина. – Мы – армия, мы должны защищать свой народ!

– Поправка, – Хинштейн невозмутимо чистил изрядно запачканные ногти кончиком трофейного штык-ножа. Получалось на удивление ловко, хотя такую бандуру и просто в руке удерживать – подвиг. – Это вы – армия, пролюбившая все, что можно. Да-да, и не надо мне кривиться. На вас страна тратила бешеные деньги, давала самое лучшее, а вы защитить людей не смогли. Да еще и в плен сдались. И не делайте мне страшное лицо. Это не вы гражданских из плена вытаскивали, а гражданские, то есть мы – вас. Не умеете воевать – слушайте тех, кто умеет. Хотя с одним я согласен. Бросать людей просто так… Нехорошо это, честное слово.

Вот ведь… Удивил, ничего не скажешь. Как раз от Хинштейна Сергей ожидал попытку унести свою шкуру подальше, а получилось как бы и наоборот. Чужая душа – потемки. Но это вторично, а первичен сейчас назревающий скандал. Во всяком случае, часть командиров из местных кадров уже оскорбилась и вот-вот начнет творить глупости. А утихомиривать толпу ой как непросто….

– Молчать, – голос Мартынова был тихим и очень спокойным, вот только желающих ослушаться не нашлось. – Вы мне тут еще подеритесь. Бросать людей, конечно, паршиво.

– Александр Павлович, – Сергей встал. – Разреши, я на разведку схожу. Посмотрю своими глазами, что да как, тогда уж и решение примем.

– Справишься?

– Да вроде бы оклемался уже. Полтора километра выдержу.

– Точно?

– Как говаривал старина Архимед, дайте мне бутылку водки, и я переверну здесь все.

– Бутылку? А харя не треснет?

– Не-а – беззаботно ухмыльнулся Сергей. – Я сильный. Справлюсь.

– Хорошо, действуй. Но смотри, осторожнее. Все, разошлись, ждем результата.

– Я с ним, – встал Хинштейн.

– Альберт, а у тебя что, все зажило? Доктор разрешил и все такое?

– Александр Павлович! – едва не взвыл тот. – Я ж так до победы на носилках передвигаться буду! Ей только волю дай.

– Пускай идет, я за ним присмотрю, – вмешался Сергей. Хинштейн и впрямь уже не жаловался на ожоги – вот и посмотрим, чего он может.

– Ну, смотрите, молодежь! И только попробуйте мне не вернуться…

Громов, как оказалось, уже намеревался подрыхнуть минуток пятьсот-шестьсот, когда Сергей прервал его сладкие мечты бодрым воплем:

– Рота, подъем! Васильич, не изображай умирающего лебедя, труба зовет, проблемы ширятся. Бери еще троих – и алга!

– Что случилось? – недовольно пробурчал ветеран. Сергей объяснил в двух словах, Громов раздраженно махнул рукой и вздохнул: – Вот ведь, не было печали – купила баба порося… Ладно, старшой, пять минут у нас есть?

– Хоть двадцать пять, в задницу никто пока не пинает.

Паршиво, думал Сергей, когда в сопровождении Громова и еще пары бойцов отправился в путь. Хинштейн и Селиверстов, которому было поручено страховать все еще немного прихрамывающего товарища, чуть отстали. Ну и тем лучше, зато есть время поразмыслить. И, главное, было над чем. В их только-только ставшем полноценной боевой единицей отряде возникли серьезное напряжение и серьезная проблема. Информация разлетелась мгновенно и расколола отряд на три группы. Тех, кто считал, что надо спасать людей, тех, кто думал, что лучше к ним даже и не приближаться, и тех, кому было плевать. Будет приказ –