Город мертвых - Дин Кунц

Намми думал, мистер Лисс подождет ответа на свой вопрос, но вместо этого старик шумно набрал полную грудь воздуха, отчего стал словно выше, и продолжил самым сердитым своим тоном. Его лицо выглядело таким раскаленно-красным в свете парковочных фонарей, что снег у него на бровях должен был просто растаять. Он говорил, заглушая беднягу на крыше, начавшего что-то отвечать:

– Кто мы такие, так это те самые люди, что могут спасти эту жалкую дыру от наплыва монстров, о которых твой болтливый ведущий трещит в эфире. Я бродяга, этот вот парень рядом со мной – дурачок, это тебе все скажут, и одного взгляда на нас достаточно, чтобы любой дурак понял: мы настолько люди, насколько это вообще возможно. Давай, парень, помогай, скажи ему, что ты дурачок.

Намми сказал:

– Он прав. Я глупый. Я дурачок и всегда им был. И я не обижаюсь на него за такие слова. Он ничего плохого не имеет в виду.

Мистер Лисс сказал парню на крыше:

– Это вот существо, которое выглядит как офицер Бозман, на деле один из двух видов монстров, что вылезли в этот город. Он не из тех, кто ест людей, да и все равно он сломан, он никому не угрожает, разве что может свести с ума, если подпустите его к пианино. Все, чего этот жуткий уродец хочет, – это чтобы я его убил, так как его программа не позволяет покончить с собой, но черта с два я его убью, пока он не расскажет нам все, что нужно знать для поиска гнезда, в котором эти сволочи вылупляются. И тогда мы найдем его и сожжем к дьяволу. Вот кто мы, и если этого «кто мы» тебе недостаточно, можешь сесть в свой «Мерседес-Бенц» и катиться прямо в ад.

Намми вдруг понял, что мистер Лисс долгие годы обижался на многие вещи, возможно, с самого детства. И об этом стоило очень хорошо подумать.

Над землей раскинулась безмолвная темная пропасть, снег материализовался в этой перевернутой бездне, дома со светящимися или темными окнами выглядели безжизненно, как склепы, и если бы вдоль кварталов, на равном расстоянии друг от друга, не располагались фонари, то пустынная белая улица выглядела бы так, словно зимняя пелена украла все ее измерения…

Как ободок, оправа и зубцы кольца создаются, чтобы подчеркнуть драгоценный камень, так и Расти Биллингхему казалось, что все, воспринимаемое его органами чувств в этой зимней сцене, существует, чтобы демонстрировать драгоценность – женщину в центре перекрестка. С расстояния в семьдесят футов, приближаясь к ней по центру улицы, он ожидал увидеть выдающуюся красоту; когда до нее осталось шестьдесят, он понял, что ожидания обоснованы, а реальность может превзойти самые смелые фантазии. Это могло быть шуткой света и бриллиантовых нитей снега, но она будто сияла и светилась изнутри.

Теперь Расти не сомневался, что кричала именно она, потому что женщина явно пребывала в состоянии шока. Стоя в снегу, доходившем ей выше лодыжек, возможно босиком, в одном только шелковом халате, который никак не защищал от зимней ночи, она, казалось, совершенно не чувствовала пронзительного холода. Она сбежала от чего-то, из дома на улицу, но не устремилась к нему, как сделала бы испуганная женщина в поисках защиты. Он снова спросил у нее, что случилось, и в этот раз она даже не попросила его помочь ей, просто стояла и смотрела на него, словно в трансе.

Когда до нее осталось пятьдесят футов, Расти понял: его реакция на нее была такой же необычной, как и ее кататония[39]. Увидев женщину в беде, будь она красива или нет, он бы, скорее всего, бросился к ней, а сейчас шел не то чтобы медленно, но неторопливо. Что-то подсознательно насторожило его, какой-то опыт, какая-то отсылка к прошлому, которую он не мог сразу вспомнить, – и, когда с запада донесся звук быстро приближающейся машины, Расти остановился. До женщины оставалось еще больше сорока футов.

Она повернула голову вправо, глядя на ту улицу, с которой к перекрестку приближался автомобиль, и ее омыло светом его фар.

Она не сделала ни малейшей попытки уйти с дороги, словно приросла или примерзла к асфальту.

Рядом с женщиной появился и затормозил, гремя цепями, «Шеви-Трэйлблейзер», фары теперь светили мимо нее. Во внедорожнике сидели четверо или пятеро людей.

Переднее пассажирское окно опустилось, из него выглянула пожилая леди и с заботой доброй бабушки спросила:

– Милая, что с тобой, тебе нужна помощь?

И Расти внезапно понял, отчего был так безотчетно осторожен. Четыре года назад. Афганистан. Женщина в бурке, видны только ее глаза. Она подошла к блокпосту, который охранялся американской армией. Расти был у окна, в половине квартала от блокпоста, когда она активировала бомбу, привязанную к ее телу, – он находился вне пределов опасной зоны, но стал свидетелем всего ужаса.

Шелковый халат блондинки облегал ее тело так плотно, что бомбы под ним спрятать было просто невозможно, – однако Расти каким-то образом не мог отделаться от ощущения, что она сама окажется бомбой. Бабушка в «трэйлблейзере» выглянула в пассажирское окно, задала вежливый вопрос, и густая серебристая струя… чего-то, похожего на расплавленный металл, выстрелила от красотки с сияющими волосами в лицо пожилой женщины, лицо словно растворилось, а сама она рухнула на сиденье. Блондинка и нечто серебристое были единым целым, поскольку, когда поток продолжил литься во внедорожник, она испарилась с улицы, оставив лишь следы на снегу, полностью превратившись в едкую субстанцию и втянувшись в «трэйлблейзер».

Люди во внедорожнике кричали, четверо очень громко, затем трое чуть тише, автомобиль раскачивался от силы происходящего внутри, скрипел и шатался, подпрыгивал на колесах, пружины стонали от нагрузки. Теперь кричал только один человек. Несколько окон треснуло, но не разбилось, что-то расплескалось по стеклу, не кровь, но, возможно, с примесью крови. Водитель больше не управлял машиной, скорее всего, был уже мертв, между тем «трэйлблейзер» продолжил движение, заскочил на тротуар, пропорол кусты, остановился, перекосившись влево. Последний крик стих, перейдя в тонкий фальцет, однако что-то продолжало шуметь в автомобиле, словно лихорадочно пожирая останки. Внутри был хаос, и Расти никак не мог понять, что именно он видит в кипящих формах.

Он сделал несколько неверных шагов к «трэйлблейзеру», когда тот еще двигался по перекрестку. Но ко времени, когда автомобиль замер в кустах, знал, что ничем не сможет помочь тем людям. Он даже себя едва ли мог спасти, однако все равно побежал.

Девкалион доставил к дому Эрики третью группу детей, доведя количество беглецов в убежище до сорока двух, и это, казалось, далеко вышло за пределы вместимости дома. Эрика настаивала: она может принять и больше, Эддисон Хок соглашался, что вместе они справятся с еще половиной такого же количества, как только установят правила общежития.

У них было достаточно еды на следующие тридцать шесть или сорок восемь часов, в течение которых Девкалион мог пополнить их припасы.