В погоне за Эдемом - С. Л. Линни

Когда они дошли до конца коридора, Джейме поняла, что была права. Этот коридор действительно вел к кабинету Сатиса. Завернув за угол, все направились дальше, мимо четырех закрытых дверей, до самого конца, где столпились перед еще одной запертой дверью. Она отличалась от всех остальных. Вместо изящных плавных арабских узоров черное стальное полотно было обрамлено двумя строгими дорическими колоннами, которые поддерживали треугольный греко-римский фронтон. На нем были выведены цифры: 322.

Бруно достал связку ключей, отпер два засова и наконец открыл замок под дверной ручкой. Это напомнило Джейме маленькую квартирку на Манхэттене, где они жили, когда Пол преподавал в богословской семинарии. Только здесь запоры были снаружи, а не внутри.

Дверь распахнулась. Щелкнул выключатель. Вспыхнувшее тусклое освещение оказалось кроваво-красным. Удивленная Джейме обвела комнату взглядом и увидела изнутри над дверью череп и кости. Красный свет исходил из пустых глазниц черепа.

Неужели чудесам никогда не наступит конец?

Джейме еще никогда не видела ничего подобного той комнате, в которой оказались они с Яни. На полу мозаичными плитками было выложено то же число, что и на двери. Посреди комнаты стоял квадратный стол, на нем на подушке лежал череп, а рядом стояли песочные часы. Темные деревянные панели поднимались до половины стены. Прямо напротив двери располагался большой камин, а перед ним стоял маленький гроб. Над каминной полкой висел целый скелет. Судя по размерам, детский. Джейме поежилась. Под скелетом поблескивала золотая рамка. Джейме не смогла рассмотреть, что в ней находилось. Единственным другим источником света был длинный стеклянный ящик, приткнувшийся у той же стены. Внутри него висел еще один скелет, на сей раз взрослого человека.

Что это за место?

– Наденьте на нее наручники, – приказал своим подчиненным Бруно.

Двое охранников грубо развернули Джейме, заломили ей руки за спину и натянули на запястья пластмассовые наручники. Тугие браслеты больно впились в кожу. У Джейме мелькнула мысль, что Сатис, вероятно, закупил такие штуковины оптом.

Тем временем сам Бруно и последний охранник обыскали Яни. Они выгребли у него из карманов все, включая портативный навигатор, и заставили снять кроссовки. Джейме почувствовала, что у них отнимают все средства устроить побег.

Затем охранники заставили Яни встать, грубо заломили ему руки за спину и также сковали их наручниками.

– Подождите. У меня есть одна мысль насчет наших милых влюбленных, – сказал Бруно, который нравился Джейме все меньше и меньше.

Он, несомненно, намеревался выдоить по полной свой временный статус большого начальника.

Бруно подвел Яни к квадратному деревянному столу посреди комнаты, с черепом на подушке, и усадил Яни спиной к ножке. Затем он разрезал наручники и надел новые, уже за ножкой. После чего этот тип так же сковал Яни щиколотки и приказал одному из охранников стянуть ему колени толстой нейлоновой бечевкой. Яни, казалось, отнесся к этому совершенно равнодушно, как будто ему подавали блюда в дорогом ресторане Далласа, а не связывали в ожидании предстоящей казни.

«Теперь моя очередь. Господи!..»

Бруно схватил женщину за руки, скованные за спиной, и подвел к сидящему на полу Яни.

– Садись к нему на колени, – приказал он.

– Что? – спросила Джейме, сбитая с толку.

Бруно грубо толкнул ее вниз, и она уселась на колени Яни, лицом к нему. Острыми ножницами Бруно разрезал наручники и пихнул пленницу лицом Яни в грудь. Затем он вытянул ее руки вперед, протащил запястья за ножку стола и снова сковал их наручниками. Джейме показалось, будто ее плечи вырываются из суставов. Травмированная правая рука отозвалась обжигающей болью, и Джейме шумно выдохнула, чтобы не расплакаться.

Но это еще было не все. Бруно приказал второму охраннику затащить ее ноги за ножку стола. На щиколотках тоже защелкнулись наручники.

Джейме с трудом могла пошевелиться. Больше того, прижатая лицом к черной трикотажной тенниске Яни, она с трудом дышала.

Какой прекрасный способ провести последние минуты жизни!

– Ты поступила плохо, попытавшись бежать, – назидательным тоном промолвил Бруно. – Я позабочусь о том, чтобы больше это не повторилось, любимая.

Давясь от смеха, охранники вышли из комнаты.

* * *

9 апреля 2003 года, 02.40

Штаб-квартира Сатиса

В 16 километрах к западу от Багдада

Центральный Ирак

Энди Бленхейм с гордостью вел мальчика по коридору в кабинет мистера Сатиса. Он уже давно ждал этой встречи, и вот наконец босс послал его за ребенком.

– Молодой господин, – объявил Энди.

Старик по-прежнему сидел на диване. Его руки были скованы за спиной.

– Вот вам еще одно поручение, Бленхейм, – сказал Коулмен, подзывая к себе подручного.

Энди поспешно приблизился к нему, и Сатис показал на мониторы, на которые выводилось изображение с камер видеонаблюдения, расположенных в тоннелях. Он рассеянно махнул на прямоугольные экраны, показывающие безжизненные тела убитых часовых.

– Передайте солдатам, оставшимся в живых, что нужно навести порядок.

Опешивший Энди Бленхейм молча смотрел на мониторы.

– Да, командор оставил после себя грязь, – согласился Сатис. – Проследите за этим.

– Слушаюсь, сэр.

Поклонившись хозяину, Энди покинул кабинет.

Мальчишка даже не взглянул на Сатиса.

– Дедушка Кристоф! – воскликнул он, и его лицо озарилось надеждой.

Подбежав к старику, он упал на колени, обвил его руками, уткнулся лицом ему в грудь.

– Дедушка Кристоф, почему мы здесь?

– Какая трогательная сцена! – Коулмен Сатис опустился в кресло. – Позволь мне ответить на этот вопрос, мальчик. Ты здесь, потому что твой двоюродный дедушка не хочет нам помочь. Он никак не реагирует на угрозы в свой адрес. Мистер Ремен прожил такую хорошую жизнь, что теперь не возражает немного потерпеть боль. Он готов умереть, если возникнет необходимость. Но даже у такого закаленного человека непременно должны сохраниться какие-то чувства. Особенно по отношению к ребенку, единственному сыну своей единственной племянницы. Сколько боли причинит твоя смерть матери, да и отцу тоже! Определенно, ни одна тайна не сто′ит того, чтобы смотреть, как у тебя на глазах губят такую юную жизнь.

Кристофу страстно хотелось успокоить мальчика, погладить по густым темным волосам, от природы слегка вьющимся. У него мелькнула мысль о том, давно ли ребенок был похищен из родительского дома в Женеве. Несомненно, Анна Лиза, племянница Кристофа, профессор университета, с ума сходит от беспокойства за сына. Стефан, обладающий тонким чувством юмора и богатым воображением, был всеобщим любимцем.