Ирландская колдунья - Эми Фетцер

– Пожалуйста! – Йен опустился на одно колено, и от неожиданности Реймонд даже выпустил локоть Фионы. Рыцарь не верил своим глазам.

– Ох! – раздраженно вздохнула Фиона. – Вставай, Йен! Не могу не признаться – мне приятно видеть, как ты унижаешься ради меня, но это ничего не изменит. Встань и веди себя по-мужски!

Йен встал и замер в ожидании. Решит ли она уйти или останется? А Фиона смотрела на Реймонда. Больше всего ее терзало то, что он стал свидетелем этой сцены. И зачем только Йен вернулся? Все Магуайры – упрямцы, и он не уберется из замка, пока не вытрясет из нее всю душу. Как будто ей приятно вспоминать о том кошмаре, в который он втравил ее десять лет назад! Фиона потащилась обратно в кабинет. Йен хотел было пойти следом, но Реймонд задержал его:

– Ты здорово досадил ей, Йен.

– Я сделал гораздо хуже, – ответил он и зашагал за чародейкой.

Фиона видела, что Реймонд хочет присутствовать при их объяснении, но не впустила его в кабинет. Пусть обижается сколько хочет. Она так злилась на Йена, что не отвечала за себя. Не дай Бог, ее ярость вырвется из-под контроля – тогда запросто может пострадать невинный человек.

И чародейка захлопнула дверь у Реймонда перед носом.

Затем она подошла к окну и распахнула ставни с розовыми стеклами. Ее лицо овеял ласковый ветерок, и Фиона вспомнила, как любила сидеть возле этого окна ее мать.

Йен смотрел ей в спину и чувствовал, какая боль и обида кипят в ее душе. Даже в самой комнате стало душно, несмотря на распахнутое окно. Ну что ж, будь что будет. И Йен начал свою речь.

– Как только я оказался здесь, я думал лишь о том, что могу встретить тебя.

– Стало быть, тебе крупно повезло.

Йен перевел дыхание, стараясь совладать со страхом. Вряд ли ему когда-нибудь удастся помириться с Фионой. Но он все равно должен попытаться.

– Я горько сожалею о том, что сделал.

– Вот и отлично, – процедила она. – А теперь убирайся.

– Господь свидетель, ты самая упрямая женщина на свете!

– Ты путаешь упрямство и упорство! – Фиона так впилась в подоконник, что казалось, ее ногти вот-вот вонзятся в камень.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. – Йен умолк на минуту и еле слышно промолвил: – Я никогда не видел тебя такой красивой.

– Твоя лесть меня не волнует. То время, когда я могла на нее купиться, давно миновало.

– Тогда я был глупым мальчишкой, Фиона.

– А я была глупой девчонкой! Девчонкой, влюбленной в мальчишку, готового на все ради собственного удовольствия! И ради тебя я пустила в ход свое колдовство! – Она резко повернулась, отчего на Йена пошла плотная волна жара. – Ради тебя я пошла против законов своего племени! Я прибегла к чарам без просьбы! Я вытащила Шивон из замка, потому что верила, что она этого хочет! Потому что ты сказал, что она этого хочет! Ты соврал!

– Но она собиралась замуж за Тайрана! – пытался оправдаться Йен.

– И она должна была это сделать, чтобы прекратить резню!

– Но я любил ее!

– А я любила тебя! – выкрикнула Фиона, и по ту сторону двери Реймонду пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Он спрятал лицо в ладонях, проклиная себя за то, что остался здесь и услышал эти роковые слова.

Фиона боролась с чувством стыда, таким же болезненным и острым, как десять лет назад.

– Я навела на Шивон чары, потому что любила тебя, Йен! Я знала, что ты этого хочешь!

– Знаю, – прошептал Йен, подавленный виной и раскаянием. Ее способность к самопожертвованию всегда была безгранична.

– И я вела себя как дура, позволила тебе охмурить себя красивыми словами! Я действительно поверила в то, что ты меня любишь, потому что слишком хотела верить в твою любовь и в то, что мы спасаем Шивон! – У Фионы было такое чувство, будто все внутренности скрутились в тугой комок, подкативший к самому горлу. Каждое слово давалось ей с огромным трудом. – Шивон чуть не убила нас обоих, когда очнулась! И это из-за твоей лжи, – с горечью продолжала она, – я потеряла все! Совет старейшин лишь слегка пожурил тебя и поспешил отослать в Англию. А меня публично высек мой собственный отец!

– Фиона, – возразил Йен с болезненной гримасой, – ты ведь знаешь, что их не интересовали ни я, ни ты. Они заботились только о том, как сохранить союз с Тайраном!

– А о чем еще им было беспокоиться? Йен, неужели ты так и не понял, что из-за нас чуть не началась война? Тай-ран О'Рурк требовал у них мою голову! – Она ткнула себя в грудь. – Мою, а не твою!

– Ты могла бы скрыться. С помощью магии.

– По-твоему, я нарочно позволила отцу бросить меня в темницу и высечь кнутом? – взвилась чародейка. – Я нарушила заповедь и заплатила за это втройне! Я на три года лишилась колдовского дара!

Лицо Йена вытянулось от изумления, а Фиона отвернулась к окну. Ей до сих пор делалось страшно, стоило вспомнить то ощущение беспомощности и неполноценности, что терзало ее все три года. Но ей хватило мужества выжить, и она не забудет полученный урок. Она стала взрослой за то время, пока боролась за свое существование, лишенная крыши над головой и поддержки родных и друзей.

– Я был слишком молод и думал только о себе, – признался он с тяжким вздохом. – Главная вина лежит на мне.

– Вот именно. – Взгляд бледно-голубых глаз был словно ушат ледяной воды. – Но к великому моему сожалению, ты предпочел умолчать об этом десять лет назад.

– В последние годы меня терзало раскаяние…

– Ты даже понятия не имеешь о том, что значит настоящее раскаяние! – презрительно фыркнула Фиона. – Тебе приходилось терпеть удары кнута? Или быть выгнанным из дома? Или десять лет оставаться изгоем, до которого никому нет дела?

– Я понимаю, что ты меня ненавидишь, – совсем понурился Йен.

– Это не ненависть, Йен, – призналась она со вздохом. – Скорее я готова возненавидеть себя за глупость и наивность.

Ты мог просить меня сколько угодно, но достаточно мне было сказать «нет» – и это спасло бы нас обоих.

– Мне так и не удалось уговорить их, Фиона. – Перед Йеном снова замаячила слабая надежда на прощение. – Я умолял пощадить тебя, но Тайран уперся. Он тогда ходил в любимчиках у короля Англии и грозил снова пойти войной на Дермотта. Тогда пострадали бы все кланы, а не только мы!

– Шивон пострадала больше всех, потому что ей пришлось стать женой этого животного! – напомнила Фиона.

– Она простила меня!

Ответом ему был суровый мрачный взгляд.

– Неужели ты так ожесточилась за эти годы?

– А как по-твоему? Шивон любила тебя, но не так сильно, чтобы пойти против своего народа… в отличие от меня. Наверное, меня настигло проклятие любви, когда человек не способен различить, где правда, а где ложь, пока не становится слишком поздно. И теперь ты будешь носить это проклятие до конца своих дней! – Фиона подошла к нему вплотную и не без злорадства увидела, что Йен испугался не на шутку.