Заложница, или Нижне-Волчанский синдром - Анна Мезенцева

значит. Ну, ошиблись мы с Таурегом, подумаешь. Зря я так испугалась, увидев его на стоянке в «Березке», это просто Викины родители привезли дочку на праздник. Разве что странно, как это Вика умудрилась посеять дорогой девайс? Она всегда была очень аккуратна со своими вещами. А потом у меня перехватило дыхание от осознания истинного значения Витиных слов. Вика потеряла смартфон в первый день праздника. А значит, те два сообщения про таблетки и бассейн пришли не от нее.

Глава 11

Мысль была слишком страшной, чтобы сразу в нее поверить. С Викой в качестве врага я успела давно смириться. Но если это не она, то… Сердце сжалось от странного чувства: тут и тоска, и злость, и отчаяние. Может, я не права? Может, одноклассница только сделала вид, что потеряла айфон, чтобы отвести от себя подозрение? Надо устроить какую-нибудь проверку, но какую? Не Вике же звонить. Если все организовала она, что помешает ей соврать? А если не она, то одноклассница просто не возьмет трубку. Я прокрутила в памяти оба сообщения, сначала свое, затем отправленное на номер Андрея. Был один факт, за который можно зацепиться. Проверка будет неприятной, но сейчас не до деликатности. Я покосилась на Глеба. Мужчина негромко разговаривал по телефону, отвернувшись к окну. Судя по отдельным репликам, дело касалось каких-то поставок аж в Африку и не имело к Нижне-Волчанску никакого отношения.

— И ты еще смеешь мне звонить, овца! — в ухо ввинтился резкий крик Мистера Бина. — Тварь, ты сломала ей жизнь, ты…

— Дай мне сказать, это очень важно! — я вклинилась в поток ругательств, вложив в голос всю силу убеждения, на какую была способна. — Если Вика для тебя хоть немного важна по-настоящему, ответь: ты когда-нибудь отдыхала с ней в «Березке» в одной смене?

После долгой паузы из трубки донесся неожиданно спокойный голос Альбины:

— Нет.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Я не знаю, в какое говно ты влезла. Но Вику туда не тяни, она ничем этого не заслужила.

— Спа…

В трубке зазвучали гудки.

На горизонте за лобовым стеклом выросла обкусанная кромка города. Панельные многоэтажки, приплюснутая коробка «Магнита», ржавые скворечники уцелевших гаражей. Я сидела, уставившись в одну точку перед собой. Внутри как будто все онемело. Перед глазами проносились картины событий, случившихся за последний месяц. Но теперь они представали в совсем ином, безжалостно ярком свете.

Вот я пришла навестить Андрея после того, как мы попали в аварию, и наша машина вылетела с дороги. Помню, еще принесла с собой апельсины и чистила их, присев на уголок кровати. Спросила что-то про отравленное молоко, а еще: «Собираешься и дальше покрывать Вику?». Андрей тогда надолго замолчал. Я решила, что он расстроился, ведь я так ловко вычислила его бывшую подружку и собиралась ей отомстить. А он просто обдумывал, как половчей воспользоваться моим заблуждением.

День, когда на террасе пировали люди Агазатяна. Мы с Андреем болтали, устроившись на камнях в двухстах метрах от дома. Он пытался уговорить меня пойти с ним в казарму. А на самом деле проверял, буду ли я этой ночью спать в своей комнате. Пришел к выводу, что если я и передумаю, обнаружив сломанный замок, то первым делом позвоню ему. Именно он застрелил насильника. Но не потому, что хотел спасти Глеба, нет. Это был элегантный штрих, лишний раз позволивший отвести подозрение и успокоить недоверчивого босса. Андрей обрубал концы. Это он направил напившегося племянника Агазатяна в мою комнату. Если бы тот выжил, Дамир рано или поздно выбил бы из него подробный рассказ. Но мой друг умел использовать новые обстоятельства и переводить стрелки на других.

Машина уже катилась по улицам Нижне-Волчанска. За окном проплывали знакомые места, сегодня не вызывавшие никаких эмоций. Даже здание спортивного клуба, куда я ходила чуть ли не ежедневно последние пять лет, оставило меня равнодушной.

«Березка». Андрей увел бьющуюся в истерике Вику за кусты, а потом пропал до самой церемонии награждения. Мы с Настей предположили, что милые бранятся, а то и тешатся у себя в номере. Но у Андрея были дела поважней. Он незаметно вытащил у бывшей подружки телефон. После ссоры Вика была в таком состоянии, что наверняка нескоро заметила пропажу. Следующие несколько часов Андрей составлял план операции, договаривался с людьми, придумывал, как заманить меня посреди ночи в здание заброшенного бассейна. На место для засады его навел мой собственный рассказ про наши с Викой детские забавы. Он сам написал сообщения от лица одноклассницы и отправил их мне и себе, а потом предложил угадать, какое место зашифровано в послании. Единственный прокол в том, что он для убедительности добавил в рассказ Альбину. Наверное, попросту не запомнил никого другого из Викиных подруг. Да и то прокол был не велик. Я бы не стала обзванивать знакомых, когда каждая минута на счету.

Отдельное восхищение вызывало то, как тщательно Андрей подстраховывался на случай провала. Меня чуть не изнасиловали? Он предупреждал, что в доме ночевать опасно, и даже предлагал пойти с ним в казарму. В бассейне поджидала засада? Так и он едва не попался, если б его не отвлекли в последний момент. Я же сама рванула в бассейн в одиночку, крикнув, что со всем разберусь.

Наш автомобиль свернул с Ленина на Ударников и теперь стремительно приближался к улице Володарского, куда, судя по времени, уже должен был подойти брат. Водитель с уродливой татуировкой притормозил у перехода, пропуская пешеходов. Пока ждал, ткнул в приборную панель и включил музыку — громкое однообразное «тыц-тыц-тыц».

А я продолжала бередить рану, перебирая воспоминания. Даже сегодня, в нашем последнем разговоре, когда Андрей уж слишком легко меня простил, он между делом вытащил всю нужную информацию: «Ты сказала вдвоем? Неужели Дамир согласился в такое время отпустить босса без охраны?», «Может, побудешь еще немного? Или вы уже выезжаете?». Не надо нам ехать в этот музыкальный магазин. Да и есть ли он вообще? Его существование подтверждали только слова Андрея. Он же нарисовал на карте маршрут, который я отдала водителю, перед этим предупредив Глеба, что знаю, куда ехать.

Больше всего мучений доставляли отдельные иезуитские штрихи. Прежде чем натравить на меня насильника, Андрей шутливо взъерошил мои волосы. Пригласил на танец в «Березке», зная, что ночью меня заберут люди Прилепченко. Может быть даже убьют и почти наверняка измордуют до полуживого состояния. Лечил. Позволял себя обнимать. Подарил гитару. Как-то Андрей сказал: «Хреновый ты психолог, Саша…», а я даже не поняла, сколько