Русь Черная. Кн1. Темноводье - Василий Кленин

— Научишь моих людей, как стрелять?

Санька замялся. Казаки не поймут. Но с другой стороны, это будет проверка — насколько далеко они за ним пойти готовы.

— Скольких учить?

— Трех! — оживился старик.

— Я возьму их с собой, когда домой поеду. Там и обучу — это дело небыстрое. Но обучу хорошо — они потом сами других учить смогут. К лету вернутся.

— Годится!

— Только ты вели им во всем меня слушаться!

Старик захохотал, ровно орел заклекотал.

— Я им велю тебя слушаться только в обучении. В услужение к тебе они не пойдут.

— У нас в острожке все работают. И им придется.

— Тебе придется их убедить, лоча, — Галинга повернулся к самому лицу Саньки.

— Как-нибудь справлюсь, — не отводя взгляда ответил Известь.

— А это хороший ответ, — старый даур хлопнул парня по плечу. — Не проси никого, чтобы за тебя командовали. Вместо тебя командовать начнут.

Он замотал маньчжурскую пищаль и велел унести.

— Значит, договорились! Я найду для тебя людей…

— Князь… — Дурной был в большом смущении, но не мог не напомнить о Чакилган. «Русские и дауры — пхай пхай» — это, конечно, здорово, но он тут по поводу сватовства.

— Что? — нахмурился Галинга. Санька только открыл рот, слова подбирая покорректнее, а тот уже всё понял. — Погоди! Ты думал, что это я сейчас с тобой дочерью торгую?

И такая злобность проросла в его хищном лице, что Известь дрогнул. Да, Галинга в молодые годы наверняка внушал страх врагам… Да что там! И сейчас внушает.

А князь даурский запрокинул голову и захохотал.

— Видел бы ты себя, лоча, — начал он размазывать слезы по измятым щекам. — Действует еще глаз Галинги! Но я сказал серьезно: я дочерью не торгую… Да и предложил ты немного, если честно сказать. У Чакилган должно быть надежное будущее. Обеспечь его моей девочке — и я отдам ее тебе в жены.

«Да блин! — закатил глаза Дурной. — Я же думал, что прошел испытание…».

— Не переживай, парень, — улыбнулся Галинга. — Успокою я тебя насчет моей дочери.

…В тот же день собрал старый князь народ прямо посреди стойбища. И объявил свою волю.

— Дочь мою получит лучший. А вот как его выявить? Долго думал я — и нашел способ. Все знают, что в дочери моей течет кровь великого Бомбогора. Лучшего из князей. И была у Бомбогора ценность великая — золотая пектораль. Всегда носил он ее на своей груди и пренебрегал ради нее любым другим доспехом.

— Ха! Не сильно-то она ему помогла! — выкрикнул долговязый жених Джагда.

— Смерть приходит к любому, — моментально отбрил его Галинга. — Но прежде чем сдохнуть, добейся того же, что успел сделать Бомбогор!

Весельчак только промолчал в ответ.

— В общем, отдам я дочь мою, Чакилган, тому, кто принесет мне золотую пектораль Бомбогора!

— Старый, ты ополоумел! — вскипел тут же «мажор» Суиткен. — Как ее найти? Двадцать лет ничего про нее не слышали. Может, давно лежит в степях за Шилкаром. Или в Мукдене, где Бомбогору голову отсекли…

— У тебя дед богатый, Суиткен, — хмыкнул Галинга. — Поезжай в Мукден, глядишь, выкупишь.

— Так знать бы точно, что она там… Кажется, старик, ты решил свою дочь безмужней оставить!

«Мажор» был в ярости — и это мало сказать. Понятное дело: он-то первым прискакал свататься. Думал, что всё у него на мази, а тут какие-то уроды нарисовались: один дикарь таежный, второй вообще — лочи! И добыча ускользает! Еще и старик окончательно сбрендил, задачки, как из древних сказок задает.

Суиткен растолкал людей и пошел к своей юрте, пиная по пути собак. Санька смотрел ему в спину, а в животе у него ныло нехорошее предчувствие.

— Убедился? — шепнул потом Галинга Саньке. — Внучок Балдачи верно говорил — никому ту пектораль не найти. Так что и Чакилган я никому другому не отдам.

— А я как же? Я ее где найду?

— Ты над другим трудись, лоча. Твоя забота — будущее. А там глядишь, и я слово свое поменяю.

Ох, не походил Галинга на человека, который свои слова меняет… Да и не всё он предвидел в своей хищной прозорливости.

В ту же ночь в лесу случился страшный пожар.

Глава 45

На фоне черного неба полыхающие деревья выглядели страшно и зловеще. И, хотя, все понимали, что по снегу огонь далеко не распространится, народ вывалил за околицу, любуясь на опасную красоту. Разумеется, ни с того, ни с сего пламя так сильно разгореться не могло. Чохарские батары оседлали лошадок и двинулись к пылающему холму, чтобы выяснить: нет ли врага поблизости или, хотя бы, какого-нибудь злоумышленника. Остальные же выбрались на открытое место (но, на всякий случай, недалече от стойбища) и смотрели.

Казаки тоже присоединились к общему лицезрению, не отходя от своей землянки. Потому-то они раньше всех услышали странный шум из самого сердца селения. Раздался явный звон сабель, заголосили бабы…

— Какого черта?! — вскинулся Дурной и кинулся к дому Галинги.

А там… Народ уже стекся ко входу, у которого в распахнутом халате орала толстая даурская баба!

— Ой, украли! Украли раскрасавицу!

Дурнова ледяной стрелой пронзило! С нехорошим предчувствием он растолкал толпу и подбежал к тетке.

— Кого украли?! Говори!

— Чакилган-красавицу! Ворвались в дом, схватили, замотали и на коня кинули!…

— Кто?!

— Да откуда ж я знаю…

Санька в ужасе стал озираться. Вокруг никаких коней даже видно не было.

— Куда? Ее к Зее повезли?

— Нет, нет, — загалдели очевидцы. — Туда-туда, на север поскакали.

Логично. Запалили лес на юго-западной стороне, чтобы все туда отвлеклись, а потом захватили девушку и ушли в другую сторону. Но кто же это мо…

— Где Суиткен? — заорал Известь, побледнев от гнева пополам со страхом. — Кто-нибудь видел Суиткена?

Все вокруг пожимали плечами, и только один мальчишка лет 12-ти растерянно махнул рукой на полуночь.

— Туда поскакал…

— Аааа! — заорал Дурной, сжав кулаки. Он так и знал! Эта тварь поняла, что законно девушку не заполучит — и украл ее.

«Что же вы все стоите?!» — хотелось ему заорать. Но сдержался. Вокруг,