Сильварийская кровь - Антон Орлов

– Зачем?

Хиби удивилась и насторожилась: чтобы Дафне – и понадобилось в Чашу?

– Мне надо найти одну женщину, которая состоит на службе в «Ювентраэмонстрахе». У них в конторе сказали, что она там. Ее зовут Шельн Тхаориэнго, и мне бы с ней поговорить.

– Какое зловещее шипящее имя, -заметила Хиби. – Как шорох крыльев мохнатой ночной бабочки… Но, раз она работает в «Ювентраэмонстрахе», это само по себе рекомендация.

– У нее еще есть прозвище – Лунная Мгла.

Хиби слегка свела брови, словно все это немножко ее напугало. Дафна знала, что она пишет стихи, и отнесла это на счет ее впечатлительности.

– Руфо здесь, разбирает новый товар. Он, конечно, сходит, раз надо, но у тебя же есть тролли – для Чаши самое то.

– Для них я весь день бездельничаю в Пассаже. Никто не должен узнать, что я встречалась с Шельн Тхаориэнго, ни мой дядя, ни кто-нибудь посторонний, -Дафна понизила голос и зябко повела плечами, как будто вокруг нее сгущался холодок опасности. – Нам лучше будет выйти отсюда незаметно, за мной могли следить.

– Дворцовые интриги? -понимающе шепнула Хиби.

– Нет, совсем другое. Хуже. Это, вообще-то, не моя проблема, но я должна помочь, а для этого нужно поскорее разыскать Шельн. Мне сказали, она всегда останавливается в Чаше.

– Странные у нее вкусы, – задумчиво покачала головой хозяйка магазинчика. – А она человек?

– Вроде бы да. Хотя бывают ведь такие, о ком почти ничего не известно, и не люди совсем, но по виду не отличишь. Главное, что в этом деле она союзник, и мне надо срочно с ней встретиться.

Руфо, брат-погодок Хиби, тоже был бледен и худощав, невзрачное лицо усеяно веснушками, волосы цвета луковой шелухи. Перед тем как выйти на улицу, он повязал бандану, а Дафна переоделась в хлопчатобумажное клетчатое платье и надела белокурый парик: ровная шелковистая челка, россыпь тугих локонов. К маленькой шляпке из сине-зеленых перьев прикреплена густая вуаль – ни тролли, ни эльфы не узнают.

Провожатый вел ее проходными дворами и закоулками.

Мерзостные задворки фешенебельной ресторации – повсюду засохшие потеки рвоты, над ними роятся помойные мухи, на беленой стене пристройки выведено углем: «Мы придем еще ! Сотрапезники - мстители» . Каллиграфическим почерком.

– Что это значит? – сморщив нос под вуалью, спросила Дафна.

– Банда такая, – Руфо, как всегда, разговаривал с ней отрывисто и смущенно. – Они зовут себя Сотрапезниками. Жрут в четыре глотки, а потом, извините, два пальца в рот, чтобы все наружу вышло, и так по многу раз подряд. В некоторые заведения их не пускают, я бы тоже не пустил, если б держал свою забегаловку, и тогда они мстят, вот как здесь… Говорят, среди них есть богатые, со связями, поэтому до сих пор не приняли закон, чтобы можно было подавать на них в суд, хотя Палата Честных Граждан петицию подписывала.

Линяло- розовая кирпичная изнанка гномьего банка, с фасада облицованного черным мрамором.

Задний двор королевской типографии, засыпанный, словно хлопьями снега, обрезками бумаги.

Потом выбрались на улицу, сели в наемный паромобиль.

На стенах и на фонарных столбах висели плакаты, напоминающие о затмении снов. Одни приглашали в бесплатные убежища, оснащенные магической защитой на средства из государственной казны, другие зазывали в платные, где можно не только укрыться от мороков чужого мира, но и провести время с немалым удовольствием. Дафны все это не касалось, она не принадлежала к числу тех, кто подвержен погибельному влиянию чужих снов. Хиби и Руфо – тем более: одна из их прабабок была дриадой, а примесь нелюдской крови обеспечивает иммунитет на несколько поколений вперед.

Шофер высадил их на площади Отчаяния, не доезжая до Чаши. На машине дальше не проедешь.

Когда- то здесь проводились массовые казни, но уже миновало несколько столетий, и сейчас площадь превратилась в пустырь. Из стыков неровно обтесанных плит лезла сорная трава -наглая, колючая, неистребимая, она вымахала где по колено, а где и по пояс. Запах нагретого камня, псины, цветов. В воздухе гудели шмели и мухи. Дафна подумала: наверное, это справедливо, что бывшую лобную площадь постигла такая участь.

Среди этого буйнотравья петляла тропинка. Дальше начиналась лестница в несколько маршей, с широкими, под троллью лапу, ступенями.

Стрекозы размером с ладонь – голубые, рыжие, антрацитово-черные. Дафна содрогнулась, когда одна такая повисла на расстоянии вытянутой руки.

Внизу виднелись крыши, крытые сверкающими цинковыми листами, тусклой черепицей, растрепанной серой соломой. Дома на сваях. Оконца доживших до сего дня древних водоемов в обрамлении камыша и осоки. Едва заметное желтоватое марево, похожее на сгущенный солнечный свет, придавало всей картине слегка размытый вид. Поднимавшиеся из труб дымки тоже были окрашены слабой желтизной.

Чаша располагалась в заболоченной низине. Собственно говоря, изначально Чашей именовалось как раз это болото, спрятанное под коростой свайных построек, – оно было тут испокон веков, а когда сюда подобрался Траэмон, название перешло на скопление неказистых домишек и сараев, выглядевших так, словно их сгребли в одну большую кучу да и выбросили на помойку.

Обитали здесь тролли и гоблины. Те из водяниц, которых манила близость болотных озер и не пугало соседство троллей и гоблинов. Немногочисленные кикиморы – это племя не жалует большие города, мало кого из них прельщает жизнь в столице, но все же попадаются и такие. Люди, до того опустившиеся и неприкаянные или, еще вариант, до того крутые и безбашенные, что Чаша для них самое подходящее место. Редкие малоизвестные существа, последние представители почти вымерших рас, одни безобидные, другие опасные. То, что Шельн Тхаориэнго из «Ювентраэмонстраха» предпочитает проводить свободное время в Чаше, говорило о многом… И тут Дафна запнулась: о многом – да, но о чем же именно?

Они с Руфо не были самоубийцами и углубляться в это царство-на-болоте не стали. Завернули в трактир «Нога в небе» – его хозяина, тощего чернявого гоблина с золотыми коронками на клыках, Руфо знал. Дафна предположила, что их, скорее всего, связывает какой-то нелегальный бизнес, но это ее не касалось.

– Мне надо увидеться с Шельн Тхаориэнго, Лунной Мглой, если это имя вам о чем-нибудь говорит, -объяснила она гоблину корректным деловитым тоном. – Я заплачу вам за помощь. Пусть ей скажут, что ее спрашивает девушка, с которой она танцевала в Кайне на празднике Равноденствия.

Хозяин с загадочной миной все это выслушал, взял полновесную серебряную монету и отдал кому-то распоряжение на своем языке, а гостей усадил за сколоченный из досок столик на веранде, предварительно смахнув с него крошки и согнав стрекозу. Руфо он принес большую кружку темного пива, Дафне, от спиртного наотрез отказавшейся, чашку кофе.

Хитровато подмигнул:

– Вы такая сурьезная, а кофейку-то хлебнете – враз весело станет!