Бури - Галина Мишарина

— Алеард, а ты откуда?

— Неважно, где я был, — ответил мужчина, — главное, что я не хотел бы оказаться здесь. Но оказался. Неслучайно.

— Ты видел кого-нибудь из ребят? — спросил Кристиан.

— Да.

— А кого?

— Неважно. Видел — и хорошо, — проворчал Алеард.

— У них всё нормально?

— Ага.

Кристиан хмыкнул.

— Алеард, ты с детства молчун, но сейчас у меня ощущение, что ты не хочешь говорить из-за того, что чем-то сильно опечален.

— Так и есть, — ответил тот, отворачиваясь. — Извини, Крис. Не сейчас.

— Ладно, друг, отдыхай, — согласился мужчина. — Кстати, Конлет, а где ты был до этого?

Парень смутился.

— Я сразу оказался здесь. Решил, что смогу потом вернуться. Я полный идиот! Это даже не жажда познания, лишь самоуверенность, граничащая с тупизмом.

— Чтобы услышать от тебя такое! — усмехнулся Кристиан.

— Я упрямый осёл. Простите. Я не хотел, чтобы вы оказались здесь. Вернее, я просил о помощи, да, но это вышло само собой… Хотя нет, вру я все. Не само собой. — И он покраснел. Ни Алеард, ни Кристиан не стали нападать на парня, обсуждая его роковую ошибку. В этом не было смысла, ведь всё уже произошло, и Конлет был подавлен и расстроен, к тому же как никогда зол на себя.

— Эти временные искажения меня вконец запутали, — сказал Кристиан. — Алеард, в скольких мирах ты побывал?

— В нескольких. В одном я довольно долго жил, да и в других тоже по нескольку недель пробыл.

— А я — всего в двух. И в обоих вместе взятых — не больше недели. А Конлет тут — месяцы! У меня голова от этого трещит.

— Время волнует меня больше потому, что другие ребята могут попасть в беду, — повернулся Алеард, — и мы не сможем им помочь. Бури сказал, что некоторым может потребоваться помощь.

— Он и про меня говорил? — спросил Конлет.

— Нет. Про твое геройство он умолчал, — хмыкнул Алеард. — Но знал, конечно, иначе зачем так подробно рассказывал мне о Пропасти?

— Значит, он знал, — нахмурился Конлет. — Знал и не попытался вразумить меня. Зачем же так?

Алеард приподнялся и внимательно поглядел на парня.

— Ты сам-то как думаешь, зачем?

Конлет пожал плечами.

— Ты бы не послушал, — высказал предположение Кристиан. — И всё равно сделал по-своему. Разве нет?

— Послушал бы! — угрюмо возразил Конлет.

Алеард вздохнул и сел, потирая лоб.

— Конлет, не нужно лгать самому себе. Неужели слов о том, что Пропасть — это смерть, было недостаточно? Бури говорил ни в коем случае не упускать Промежуток. Он хотел лишь одного — доверия. Но ты усомнился. В ком? В нем или в собственной нерушимости? Ты хотел доказать, что превыше всех законов, но просчитался. И поверь, я не виню тебя. Но и ты не вини других в собственных ошибках. Бури дал всем нам свободу выбора. И ты свой выбор сделал.

Парень уткнулся в колени носом, и они какое-то время молчали.

— Ты прав, — негромко сказал он через несколько минут. — Конечно, прав. Я считал себя способным на всё. Теперь понимаю, что есть силы, неподвластные человеку с Земли. Более древние, более могущественные.

Алеард мягко улыбнулся, и Кристиану показалось, что вокруг стало теплее.

— Человеку подвластна даже смерть, Конлет. Ты по-прежнему сильный, всё ещё способный на многое. А ошибки — это важная составляющая твоей силы. Кто ж не ошибается?

Парень почесал в затылке.

— Спасибо, Алеард. И тебе, Кристиан, спасибо.

— На здоровье, — отозвался штурман. — И, продолжая тему о словах Бури, скажите, что ещё он говорил вам? Я так чувствую, он каждому сказал что-то особенное.

— Он упоминал о людях из других миров, которые повлияют на наши судьбы. Сказал, что каждый встретит их на своем пути, — отозвался Алеард.

— Лично я никого не встретил, по крайней мере, людей. Да и Конлет тоже, судя по всему.

— Значит, еще встретите, — ответил Алеард и снова отвернулся. Однако не прошло и минуты, как он встал и подошел к друзьям. — Конлет, ложись лучше ты, всё равно я не засну, голова раскалывается.

— Хорошо, но потом разбудите меня, я сменю вас, — и парень, поднявшись, залез под единственное одеяло и скоро заснул.

— Вот простая душа! Уже дрыхнет! — восхитился Кристиан. — Как ты? Не очень, да?

— Нормально, — ответил Алеард. — Но бывало и лучше.

— Слушай, друг… Эта Пропасть… Кхм…

— Тебя нужна конкретика? — улыбнулся Алеард. — Дела обстоят так: Пропасть — смерть. Мы трое — умерли. Звучит жутковато, я понимаю, но это правда. Конлет вот не верит, но что уж поделаешь. Прийти сюда по своей воле… — он вздохнул. — Глупее ничего нельзя придумать. Любопытство, Крис, противопоказано таким ребятам, как Конлет.

— А вылезти никак не получится? — нахмурился штурман.

— То есть воскреснуть? Хм… Ну, для этого надо понять саму Пропасть, наверное. Хотя можно ли понять смерть? Бури многое рассказал, но даже это не поможет.

— Мы и правда умерли?

— Да. Только не так, как могли бы умереть на Земле. Бури говорил, что Пропасть есть дно всех реальностей. Вылезти отсюда — значит, победить смерть. Трудновато, да?

— Если вообще возможно. А что говорит Конлет?

— А что он скажет? Ему стыдно. Но вряд ли он понимает, в какую бяку мы на самом деле вляпались.

— По уши, — кивнул Кристиан. — А если попробовать позвать Бури вместе, как бы войти в резонанс мыслями?

— У нас с тобой может получиться, но Конлет растерян и напуган, он не готов к этому, — ответил Алеард. — Хотя идея, как и всегда, отличная.

— Как и всегда, как же… Мои задумки обычно сам знаешь чем заканчивались.

— Если ты про лодку, тогда мы оба сдурили.

— Оба или нет, но вожжа попала под мой хвост.

— Ну да. Сначала под твой, а потом под мой. Ты же знаешь, Крис, что в любых начинаниях мы действовали сообща. Я не слишком удивился, когда понял, что ты придешь. Кому еще оказаться здесь, как не тебе? — И он невесело улыбнулся. — С тобой и Пропасть не страшна.

Штурман тихо хмыкнул.

— Да, дружище. Не будь тебя рядом, не думаю, что улыбался бы сейчас… Умеем мы с тобой попадать впросак. — Он помолчал. — Алеард, слушай… Может, ты не захотел мне рассказать из-за Конлета? Ну, про…

— Дело во мне самом, — Алеард сцепил руки на груди. — Я хочу разобраться во всем сам. В себе и в том, что происходит. Если теперь это имеет смысл для неё… Ты не представляешь, как я зол на Конлета, Крис! Если бы не этот камень, я бы сам разбил себе голову, чтобы остыть.