Гламурная жизнь - Анна Грайфендер

Леандер побледнел.

— Что это? — прошипел он, посмотрев на меня.

Но ответил ему Герберт:

— Благодаря выдающимся журналистским способностям Пии удалось создать твой аутентичный образ, особенно в этой главе.

Леандер повернулся ко мне:

— Пия, что это такое, скажи мне, пожалуйста?! Ты мстишь мне за Витту? Ты же сама меня бросила! Что я тебе сделал?

Я была спокойна как никогда:

— Лучше скажи, что тебе сделала Леони. Мстить тебе за Витту я не собираюсь, ты и сам себе отомстил, она ведь еще тот подарок.

Он испугался:

— Пия, вспомни, как нам было хорошо. Неужели для тебя это ничего не значит?

Я засмеялась:

— Ты имеешь в виду пару ночей, которыми ты пожертвовал, мечтая о Витте? Нет, для меня они действительно ничего не значат. Знаешь ли, в Парк-отеле очень тонкие стены. В другой раз будь осторожнее, если соберешься кого-нибудь обманывать.

Его как будто ударили, он, тяжело дыша и качая головой, еще раз перелистал страницы, посвященные Леони.

Снова заговорил Герберт:

— В общем, пока ты перевариваешь, я продолжу. Мы ведь не настолько бессердечные, с нами можно договориться. Будет ли опубликована эта глава, зависит только от тебя. Ты переводишь долю прибыли Леони Виндлер. Я подготовил соответствующий договор. Поставь подпись, и дело с концом. Хотя это, конечно, не все. Еще мне понадобится чек, чтобы возместить накладные расходы. Проводя расследование, нам пришлось изрядно потратиться. Так что если ты выдашь чек на триста пятьдесят тысяч евро, вопрос можно считать закрытым. Мы дадим слово молчать.

Леандер буквально взвился:

— Вы этого не сделаете! Это мои деньги. Они принадлежат мне! У меня тоже есть адвокаты. Такие договоры незаконны! Это у вас не пройдет.

— Разреши внести некоторые коррективы, — прервал его Герберт. — Это не совсем так. Конечно, в этом договоре не указана причина, ее мы сохраним в тайне. Таким образом, договор перестает быть выдающимся из общей массы. Тебе знакомы такие понятия, как «возмещение», «затрата» или «отступные»? Человек твоего уровня не должен мелочиться.

Герберт, которого я знала исключительно по страдальческой мине и профилактическим таблеткам, сегодня оказался твердым орешком. Увидев его в деле, трудно себе представить, как по ночам он в панике зовет Катарину, потому что у него якобы нарушен сердечный ритм.

— Ага, да ведь это шантаж! Это у вас не пройдет! В моем договоре с издательством черным по белому написано, что я должен одобрить рукопись. Без моего согласия она вообще не может выйти в свет! — кричал Леандер.

— Смотри-ка, а он не такой и глупый, этот Леандер Бергландт. Замечательный аргумент, но и на этот случай у нас тоже есть выход: тогда мы продадим эту главу тем, кто предложит больше. Так что в итоге получится кругленькая сумма. И тогда никаких обязательств. Интересно, стоит ли тебе рисковать своим имиджем сейчас, когда всех на устах судьба Витты и ее бывшего мужа? — Я тоже внесла свою лепту.

Леандер капитулировал. Подписал бумаги, скрипя зубами, выдал нам чек и вышел чертыхаясь. Я смотрела вслед великому Леандеру Бергландту, оказавшемуся столь мелким.

Герберт чувствовал себя триумфатором:

— Дело сделано. Мы с тобой хорошая команда. Если надумаешь сменить работу, сообщи. Теперь ты богатая женщина, ты хоть понимаешь? Что будешь делать с такими бабками?

Это я знала совершенно точно. Взяла такси и поехала к Леони Виндлер.

Договор вместе с процентами принадлежал ей. После долгих лет, отравленных болезненными воспоминаниями, она получит его по праву, к тому же искусственное оплодотворение — штука не дешевая.

Как только я рассказала, чем закончилась наша акция, она бросилась мне на шею. Для нее было важно, что ее история послужила разоблачению Леандера.

Сначала Леони не хотела брать договор, но я ее убедила, что все совершенно справедливо. Мы сердечно распрощались, и я обещала ей звонить.

А теперь нужно было принять участие в мероприятии, при мысли о котором меня уже несколько недель бросало в дрожь, — в назначенной на пятницу презентации на книжной ярмарке. Как я смогу с ним встретиться после всего, что произошло сегодня? Может быть, лучше прикинуться больной? Но Штадер никогда мне этого не простит, в конце концов, речь идет об издательстве, которому я стольким обязана. Лучше, если во время нашего с Леандером лицедейства рядом будут мои подруги.

Как он будет себя вести? Прекрасно понимая, насколько важна эта презентация, он не сможет ни при каких обстоятельствах отказаться от участия в ней.

В пятницу утром мы сидели в самолете, и девочки пытались меня подбодрить:

— Думай о том, что это ради доброго дела. Ты и карьере своей не повредишь, и издательству поможешь. Просто не смотри ему в глаза, косись в сторону, а если уж будет совсем невмоготу, изобрази приступ слабости! — Перспективы самые шоколадные!

Мы прибыли вовремя, и уже издалека я заметила Леандера, вооружившегося хорошим настроением и сияющей улыбкой.

— Ему следует сменить амплуа! Давно пора перейти в актеры, артистические задатки у него в крови. — Удержаться от замечания я не смогла.

Лилли все время шепотом повторяла одно и то же слово: «Профессионал, профессионал».

Я направлялась в конференц-зал, но путь мне преградил Леандер, потянувший меня в сторону.

Спасите, на меня напали! Он собирается меня уничтожить!

Но вместо этого он нацепил свою хорошо известную улыбку, против которой у меня давно уже выработался иммунитет, и льстиво заговорил:

— Пия, радость моя! Давай поговорим! Так мы не сможем работать. Зачем нам такие заморочки. Признаюсь, я буквально взбесился после того, что ты устроила, но, с другой стороны, тебя я тоже понимаю. Ты женщина, а реакция оскорбленной женщины непредсказуема. Забудем! Деньги можете оставить себе! Если мы будем держаться вместе, в накладе не останемся ни ты ни я. Пойдем пусть все забудется! Между нами ведь что-то есть! Я кожей чувствую!

Что он себе воображает?

— Леандер, а я кожей чувствую твой гнусный характер! Я попытаюсь взять себя в руки, но гарантирую что не ради тебя, просто мое сердце буде подскакивать от радости при виде каждого отдельного покупателя, потому что от продажи книг тебе не достанется ни гроша. Дело не в мести, просто я знаю: каждый цент внесет свой вклад в исправление того, что ты натворил!

Его глаза сузились.

— Извини, но в миссионерство я не верю! Женщины все одинаковы! Это самая обыкновенна месть за Витту, которая, кстати сказать, сама меня соблазнила. У меня не было никаких шансов. Она вцепилась в меня как клещ!

— Точно, и ты при этом ничего не испытывал, просто изображал оргазм! Избавь меня от подробностей! Они ни к чему. Между нами все кончено.