Варторн. Уничтожение - Роберт Линн Асприн

На столах снова лежали карты и военные донесения. Пролт следила за всеми передвижениями армии Союза, которая собралась на обширной пустоши к югу от Трэля. Это место называлось, как выяснила девушка, Пегвитскими равнинами. Новые отряды от различных городов Союза все еще продолжали прибывать.

Хотя, пожалуй, она чересчур льстила им, называя это скопище разрозненных и неравноценных по силе воинских соединений армией. Самое же неприятное заключалось в том, что у них не оставалось ни времени, ни возможности добиться слаженности действий. Первый бой станет и первой проверкой крепости этой горе-армии.

Объединял этих людей только Сультат. Да еще се план использования опыта битвы на Торранских равнинах.

Прямо сейчас, на ее глазах, творилась история.

В зале собрались в основном второстепенные делегаты, оставшиеся после конференции в Петграде, а также их помощники. Пролт тоже привела с собой Ксинка в качестве ассистента. Не то чтобы она нуждалась в его помощи – просто юноша не хотел расставаться с ней ни на минуту; и Пролт шла ему навстречу. Вообще, как ни странно, в последнее время она стала гораздо лучше относиться к своему возлюбленному. Нет, естественно, к ней не вернулась та безрассудная девичья любовь, которой она пылала в начальный период их отношении. Ее нынешнее чувство было скорее спокойным и рассудительным признанием достоинств юноши, главным из которых являлась его преданность. Ведь он остался рядом с ней, невзирая на все оскорбления и придирки, которыми так грешила девушка после их отъезда из Университета.

Теперь – после того как все случилось – недостатки Ксинка уже не так выводили ее из себя. Даже тот факт, что он работал в сговоре с мастером Хоннисом, то есть бессовестно манипулировал ею, как-то отошел на второй план. Возможно, Сультат прав, и манипулирование не является таким уж страшным преступлением.

Сейчас, по прошествии времени, Пролт начала понимать причины, которые толкнули Хонниса на эту уловку. Ее старый учитель хотел быть абсолютно уверенным, что девушка не оставит тему фелькской войны. Если б он заговорил об этом прямо, то Пролт, возможно, некоторое время колебалась бы и медлила. Ведь на тот момент ее серьезно заботила научная карьера в Университете. А именно Ксинк помог ей отвлечься и, по большому счету, забросить все прочие дела – кроме Фелька.

И Хоннис оказался совершенно прав. Эта война по своей значимости затмевала все прочие темы. Сейчас, прихлебывая чай, Пролт поймала себя на мысли, что ей очень хотелось бы сказать все это своему умершему наставнику.

Мерр тоже присутствовал в зале. Он сидел в сторонке, ссутулившись и надвинув на глаза шляпу с полями – так, что она скрывала его обветрившиеся, задубелые черты. Девушка знала, что он не спит, более того, внимательно наблюдает за людьми, собравшимися на возвышении, а особенно за ней – за Пролт. Он находился здесь по делу: обеспечивал связь с магами Дальнеречи – как теми, которые сопровождали войско Союза, так и другими, шпионившими за армией Фелька. Прошло уже почти полные две стражи, а Мерр не промолвил ни слова.

У Пролт мелькнула мысль: интересно, а что этот человек думает о ее новом чине? Но она прогнала мысль прочь. Какая разница, что думает по этому поводу сварливый петградский колдун? Ей нравилось, как обращался к ней Ксинк – «генерал Пролт». С должным уважением, без малейшего намека на иронию.

Взгляд девушки вновь обратился на карты, которые она уже знала наизусть. Конфигурация войск в поле была приведена в полное соответствие с ее требованиями – все подготовлено для удачного гамбита под названием «Битва на Торранских равнинах». Полученные сводки подтверждали: у Союза достаточно сил, чтобы успешно провести такую операцию.

Им осталось лишь терпеливо ждать результата.

Сегодня Пролт впервые вышла из своей комнаты после происшествия. В ту ночь Ксинк, беспомощно метавшийся по квартире, принял наконец трезвое решение – вызвал лекаря, а вслед за ним представителей местной полиции. Они явились – парочка пожилых офицеров, которые остались в городе после того, как петградская армия выступила на соединение с остальными силами Союза. Под знамя Сультата встали практически все мужчины, способные носить оружие, и это сильно проредило ряды полиции. Офицеров здорово не хватало, именно поэтому исчезли патрули с улиц – что, соответственно, привело к разгулу преступности. Если добавить к этому катастрофический наплыв беженцев, многие из которых представляли собой деклассированные элементы, то становилось понятно: ситуация вообще грозила выйти из-под контроля.

Пролт, только что подвергшаяся осмотру лекаря, встретилась с офицерами. Она уверила их, что вполне понимает бедственное положение городской полиции. К тому времени девушка уже немного пришла в себя. Ксинк настойчиво требовал, чтобы надругавшийся над ней тип был схвачен и арестован. Он убеждал офицеров приложить максимум усилий, подчеркивал высокое положение потерпевшей и ее близость к премьеру Сультату. Полицейские пообещали сделать все возможное, но Пролт прекрасно понимала: в таких условиях насильник, пусть даже психически неуравновешенный (каковым он, несомненно, являлся) имел все шансы ускользнуть от возмездия.

Девушку серьезно тревожила возможность забеременеть после происшествия. Ее обидчик уж наверняка не использовал все те хитрые меры предосторожности, к которым прибегали они с Ксинком. По тут ничего не поделаешь… Опять-таки, ей оставалось сидеть и ждать.

Была ли она ранена? Чувствовала ли себя оскверненной, униженной? Конечно же, да. Грязный подонок надругался над ней. Свалил ее на землю и проник в ее тело самым грубым и болезненным способом, заботясь лишь об удовлетворении собственных низменных потребностей. При этом он без умолку что-то бормотал, выплевывая обрывки неузнаваемых фраз вперемешку со зловонным дыханием.

А когда его тело содрогнулось в завершающих конвульсиях, насильник принялся тихо, по-бабьи хныкать, скулить, будто побитый щенок. Он вскочил на ноги и, шатаясь, убежал прочь. Такое впечатление, будто примитивный и стремительный оргазм отнял у этого несчастного все остатки сил и смелости.

Смешно, но именно об этом подумала Пролт в первые ужасные мгновения после происшествия. Ее обидчик слаб, сказала себе девушка… Поэтому ей следует быть сильной. С этой мыслью она поднялась с грязной мостовой и побрела домой. Сама нашла дорогу – ни разу не упала, не споткнулась, даже не проронила ни слезинки.

Конечно, с тех пор она выплакалась – это принесло ей облегчение… и в некотором роде освобождение. Ксинк тоже проливал слезы – настолько безутешно, что Пролт снова едва не сорвалась, но вовремя сдержалась. Не накричала, не обругала юношу… Какой смысл оскорблять его? У Ксинка, похоже, был собственный взгляд на случившееся.

Для сегодняшнего выхода Пролт оделась очень тщательно. Мундира она не носила, хотя и подумывала о нем – в конце концов, это была ее привилегия. Вместо того девушка придирчиво исследовала гардероб в предоставленной им квартире. Остановилась на длинном темно-зеленом пальто с кожаной отделкой на воротнике и манжетах. Под пего надела брюки, нарядную блузу и темно-красный шарф, отливающий металлическим блеском. Туалет довершали высокие сапоги до колен, которые выгодно подчеркивали изящную форму ее лодыжек. Получилось очень смело и красиво, Пролт даже сама не ожидала. Она решила, что впредь будет так одеваться на все публичные мероприятия. В исторических хрониках, на всех портретах, которые столетиями будут разглядывать люди, она будет выглядеть именно так. Это поможет увековечить память о генерале Пролт.