Река снов - Нора Робертс

– Люди, которые меня любят. – Джулия откинула голову и устремила на него взгляд темно-янтарных глаз. – Сначала я думала, что смогу. А потом мне пришло в голову, что если я не смогу, то зато доставлю себе удовольствие. Я не ребенок. Почему бы мне не стать одной из женщин Сэма Тэннера, если мне этого хочется?

– Джулия…

– Нет, подожди. – Она сделала шаг назад и подняла руку ладонью вверх, останавливая его. – Сэм, я не ребенок и знаю, что такое жизнь. Я только хочу, чтобы ты был со мной честным. Это действительно то, что мне предстоит? Стать одной из женщин Сэма Тэннера?

Она была согласна на это. Он видел это в ее глазах, слышал в голосе. И то, и другое возбуждало и одновременно пугало его. Стоило лишь сказать «да», взять ее за руку, и она пошла бы с ним.

Она стояла, повернувшись спиной к темной воде. Их освещала полная луна, отбрасывая тени на песок. И ждала.

«Скажи ей правду», – подумал он и понял: правдой является именно то, чего он хочет для них обоих.

– Мы с Лидией больше не видимся. Уже несколько недель.

– Знаю. – Джулия слегка улыбнулась. – Я читаю колонки светских сплетен так же, как и все остальные. И не была бы здесь с тобой сегодня вечером, если бы ты встречался с кем-нибудь еще.

– Между нами все кончено, – осторожно сказал он. – И кончилось в ту минуту, когда я увидел тебя. Потому что с той минуты не видел и не желал никого другого. С той минуты, как я увидел тебя… – Он сделал шаг вперед, снял с нее соломенную шляпу и выпустил волосы наружу. – Я полюбил тебя с первого взгляда. Люблю. И не думаю, что когда-нибудь разлюблю.

Ее глаза наполнились слезами, которые мерцали, как бриллианты на золоте.

– Разве можно любить и одновременно сохранять благоразумие? Отвези меня к себе.

Она снова устремилась в его объятия, и на этот раз их поцелуй был исполнен томной страсти. А потом она засмеялась от удовольствия, забрала у него шляпу и швырнула ее в воду.

Они взялись за руки и побежали к его машине, как дети, боящиеся опоздать в цирк.

Будь с ним другая женщина, он мог бы жадно и торопливо овладеть ею, искать забвения в лихорадочных движениях и стремиться получить жестокое наслаждение от облегчения, которого жаждало его тело.

С другой женщиной он мог бы сыграть роль обольстителя, глядя на себя со стороны, как режиссер, и отрабатывая каждое движение.

Оба способа давали ему власть и доставляли удовлетворение.

Но с Джулией было невозможно ни то, ни другое. Она властвовала над ним так же, как он над ней. Пока они поднимались по лестнице его дома, у него стучало в висках.

Закрывая дверь спальни, он знал, что здесь есть вещи Лидии, хотя та, уходя, со злобной методичностью собрала все свои принадлежности (и часть его тоже). Но женщина, делившая с мужчиной постель, всегда оставляет что-нибудь – чтобы заставить его вспоминать.

Едва он подумал, что надо было выкинуть кровать и купить новую, как Джулия улыбнулась ему.

– Сэм, неважно, что было вчера. Имеет значение только сегодня. – Она обхватила ладонями его лицо. – Важно, что мы вместе, вот и все. Прикоснись ко мне, – прошептала она, прильнув к его рту. – Я больше не хочу ждать.

И все встало на свои места, тревоги ушли. Поднимая ее на руки, он понимал, что это не просто секс или стремление получить удовольствие. Это настоящая любовь. Он много раз сам разыгрывал эту сцену, много раз был ее свидетелем, но никогда не верил, что так бывает.

Он опустил ее на кровать, прижался губами к губам и полностью ощутил это новое для него чувство. Любовь, наконец-то любовь. Когда поцелуй стал крепче, она обвила его нежными, ласковыми руками. На мгновение ему показалась, что в этом единстве губ заключается весь смысл его существования.

Он не приказывал себе быть нежным и двигаться медленно. Не мог отделиться от себя самого и командовать этой сценой со стороны. Джулия и его чувство к ней, запах волос, вкус ее кожи, ее дыхание заставили его забыть обо всем на свете. А потом началось нечто странное. Сознание то возвращалось к нему, то исчезало снова.

Он спустил с ее плеч тонкие бретельки и потащил платье вниз, не отрываясь от ее рта. Потом погладил ее грудь, заставив Джулию вздрогнуть. Когда к ее соску прикоснулись губы и зубы, она ахнула, но потом он втянул этот сосок в рот, и Джулия блаженно застонала.

Она билась и скользила под ним, терлась об него всем телом, поднималась и опускалась. Произносила его имя, только имя, и это заставляло трепетать его сердце.

Он прикасался, брал и давал, причем давал больше, чем когда-либо давал другой женщине. Ее кожа покрылась испариной и от этого стала еще слаще; ее тело затрепетало, и это возбудило его еще сильнее.

Ему хотелось видеть всю ее, изучать все, что ей принадлежало, все, чем она была. Она была высокой, стройной и такой красивой, что казалась ему совершенством.

А когда она раскинулась и подалась ему навстречу, он вошел в нее как дуновение ветра и увидел, что ее глаза подернулись слезами.

Медленные, вкрадчивые движения скоро закончились судорогой. Она вскрикнула и вонзила ногти в его бедра, а когда он излил в нее свое семя, ее новый крик показался эхом прежнего…

Ной заморгал, протер глаза и не услышал ничего, кроме тишины. Запись давно кончилась. Он шагнул к диктофону, изрядно ошеломленный тем, что образы оказались столь живыми. И изрядно смутился, обнаружив несомненные признаки сексуального возбуждения.

Перед его глазами стоял образ Оливии.

– Господи Иисусе, Брэди… – Он взял бокал, поднес его ко рту и сделал большой глоток. Рука Ноя дрожала.

Это был один из побочных эффектов пребывания в шкуре Сэма Тэннера. Попытки представить себе, что значит любить и быть любимым такой женщиной, как Джулия Макбрайд. И воспоминания о желании, которое он испытывал к их дочери, ставшей плодом этой любви.

Но было чертовски неудобно, что он не может дать выход сексуальной неудовлетворенности, от которой сжимались внутренности.

Он решил, что опишет это. Надо будет закончить трапезу, включить телевизор для вдохновения и описать случившееся. Поскольку эта история как нельзя лучше объясняет, что такое страстная любовь и сексуальная одержимость, он опишет воспоминания Сэма о той ночи, когда они с Джулией стали любовниками.

А не идеализация ли это? Нет. Наверно, бывают времена, дни, ночи, мгновения, когда мужчину действительно охватывают чувства, о которых говорил Сэм.

Для Ноя секс всегда был удовольствием, чем-то вроде спорта, для которого требуется знание основ тактики, минимальная защита и здоровый командный дух.

Но ему хотелось верить, что для некоторых секс – это нечто намного большее. Ладно, он подарит Сэму ту ночь и все романтические чувства, с нею связанные. Раз человек сохранил такие воспоминания, пусть будет так, как ему хочется. Тем более что контраст с пылкой любовью сделает убийство еще более ужасным.