Потомок Одина - Сири Петтерсен

Равнхов собирался пробудиться от тысячелетней спячки.

Музыка началась задолго до захода солнца. Праздник по случаю тинга в Равнхове был делом нешуточным. Если бы мир был таким, как прежде, то Хирка лежала бы сейчас в укрытии на какой-нибудь крыше и смотрела на имлингов с безопасного расстояния. Но ничто больше не было таким, как прежде.

Факелы освещали усадьбу хёвдинга. Флейты и арфы исполняли песни о войне, богах и любви. Целого ягнёнка жарили на вертеле над открытым огнём. Дети с грязными ртами носились повсюду и хватали еду с блюд, и никто не загонял их в кровати. Вечер пах мясом, пивом и специями.

Двери в высокий зал были открыты, и имлинги собрались вместе, чтобы зайти внутрь. Хирку окружили. Зажали со всех сторон. Она с трудом выбралась из толпы.

– Ты пытаешься попасть внутрь самым глупым способом, как я погляжу.

Хирка повернулась на голос. Тейн стоял, прислонившись к углу дома.

– Я пытаюсь не попасть внутрь, – сказала Хирка. Но она воспользовалась шансом выбраться из толпы и приблизилась к нему. Он махнул рукой, приглашая её следовать за собой. Они обогнули высокий зал и вошли в помещение с другой стороны через дверь для слуг.

Высота зала составляла более двух этажей. Здесь уже было полно имлингов, но они продолжали прибывать. Потолок поддерживали два ряда мощных брёвен числом не меньше пятидесяти. Кто-то украсил перила балкона цветами. Хирка насчитала четыре очага с жарящимися поросятами. Столы ломились от пива, фруктов, рыбы и медового хлеба. Имлинги толкались и теснились на скамейках.

– Здесь нет места, надо уходить, – с облегчением произнесла Хирка и развернулась. Тейн остановил её рукой.

– О, ну для нас-то всегда найдётся место, – сказал он с такой самодовольной ухмылкой, что Хирка заподозрила неладное.

– ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РАВНХОВ!

Голос Эйрика прокатился по всему залу. Он взобрался на один из столов, и ответом ему стали радостные крики.

– Спокойно, спокойно! – пророкотал он. – Инге! И оставим, чёрт возьми, еду в покое, пока все не рассядутся! Мы не дикие звери, что бы о нас ни говорили в Маннфалле!

Имлинги расхохотались. Они топали ногами так, что пивные кружки подпрыгивали. Хирка улыбнулась. Неудивительно, что в Маннфалле боятся этого мужчину. Он завоевал её ещё во время первой встречи.

Эйрик глотнул пива и продолжил:

– Многие из вас собираются на Ритуал. Многие присутствовали на тинге. Многие из вас здесь впервые. Но не бойтесь! Я не стану утомлять вас речами, только скажу – мы здесь! Здесь Равнхов! Мы всегда были здесь. И здесь мы всегда будем.

Зал взорвался криками. Кружки сдвигались, так что пиво переливалось через края. Эйрик соскочил со стола, но продолжил говорить:

– Мы никого не боимся! Будь ты дикарь вроде нас или бледный маннфаллец – тебе здесь рады. Добро пожаловать в наш дом. В мой дом, в дом моей дорогой Сульфрид… – Эйрик обнял пышнотелую красавицу, сидевшую рядом с ним, – …и Тейна, моего сына и наследника!

Он вытянул руку. Тейн вышел на середину зала и обнял отца. Хирка спрятала лицо в ладонях. Он был сыном Эйрика. Она судорожно перебирала в голове все слова, сказанные Тейну. Стала бы она рассказывать ему то же самое, если бы знала, кто он?

Имлинги успокоились, и Тейн потащил Хирку за собой, за стол своей семьи. Он отрывал длинные полоски мяса пальцами и опускал их в рот, при этом не переставал улыбаться ей, даже когда жевал.

Хирка ела, не произнося ни звука. Дело не в том, что Тейн не рассказал ей, кто он. Это она могла понять лучше большинства присутствующих. Это легко простить. А вот усадить её сюда, за стол хёвдинга, на обозрение гостей, прибывших из половины земель Имланда… Щёки Хирки горели на протяжении бесчисленных смен блюд и песен. Имлинги пьянели, слова песен становились более смелыми. Тейн склонился над столом. Он стукнулся своим лбом об её лоб и подмигнул ей. Хирка улыбнулась ему и его поступку.

А потом зазвучала песня, которую она слышала раньше. Её улыбка померкла. Слова вгрызлись в грудь.

Голоса и лица имлингов растворялись, словно в тумане. Она слышала только песню. Почему больше никто не обращает на неё внимания? Почему они просто сидят, пьют и горланят? Куплет за куплетом девушка продолжала отказывать.

Мужчины – это одно, а пьяные мужчины – совсем другое, говорил отец. Сегодня Хирка поняла другое. Мужчины – это всего лишь мужчины. Это она опасна. Отец вёл напрасную борьбу за то, чтобы она оставалась невидимкой. Чтобы гниль никому не досталась. Насколько глуп может быть имлинг? Неужели он думал, что Хирка сможет прожить целую жизнь, не ложась ни с кем в постель, как все остальные? Как, например, Силья?

Силья и Ример?

Нет. Она бы знала. В любом случае, это не имеет значения. Хирка никогда не посмеет прикоснуться ни к Римеру, ни к другому мужчине. Она – чудовище. Болезнь. Она подобна слепым, которых постоянно упоминали в многочисленных застольных разговорах.

Хирка встала и побежала к дверям. У неё за спиной раздались крики Тейна, но она сделала вид, что не слышит их. На улице было ещё больше народа, чем внутри, но никто не обратил на неё внимания. Все танцевали, ели и пили. Какая-то парочка сидела на столе и обнималась, одна из повозок подозрительно раскачивалась. Хирка бежала. Она пересекла жёлтый мост. Факелы потухли. Она остановилась и зажмурила глаза. Надо взять себя в руки. Ничего ужасного не произошло. Она ела вместе с имлингами. Вот и всё.

Проклятый идиот!

Хирка надеялась, что больше никогда его не увидит. Но о таком мечтать не приходилось, потому что позади неё раздались шаги. Тейн прошёл мимо, потом повернулся к ней и улыбнулся, продолжая двигаться спиной вперёд.

– Ты ещё не видела обитель воронов.

Обитель воронов. Только сейчас она расслышала тихое карканье. Хирка проследовала за Тейном к каменной лестнице, ведущей прямо вниз, в ущелье. Как только они начали спуск, стало холодать. Вороны закаркали чуть громче, но вскоре затихли. Что там говорила Рамойя?

Она успокаивает воронов. Они чуют иную кровь.

Обитель воронов в Равнхове. Легенда.