Не соблазняй повесу - Сабрина Джеффрис

Не без труда отыскав свой корсет, она надела его и попросила:

– Пожалуйста, затяни шнурки.

– Лучше бы без корсета, – посоветовал Лукас. – Нам предстоит долгая поездка, и без него тебе будет удобнее.

– Как раз в нем-то и удобнее, – возразила Амелия. Потом ее осенило, почему он хочет, чтобы она ехала без корсета. – К удобству, я полагаю, это не имеет отношения, не так ли?

Лукас погасил свечу на столе.

– Не понимаю, о чем ты.

– Ты просто не хочешь, чтобы корсет мешал твоим удовольствиям, вот и просишь меня его не надевать. Но если ты думаешь, что я позволю тебе дотронуться до меня после того, что ты тут наговорил...

– Побойся Бога, женщина! – Лукас резким движением повернулся к ней, глаза у него сверкали. – Вот почему я до сих пор не женился! Отнюдь не мечтал заполучить особу, которая донимала бы меня своим острым языком. Бог свидетель, я много такого наслушался от своей матушки, пока рос. И не хочу ничего подобного слышать от жены!

Истинный смысл этих жестких слов Амелии следовало бы понять раньше, особенно после того, как леди Кирквуд рассказала ей и миссис Харрис о родителях Лукаса. Это объясняло особую щепетильность Лукаса в денежных проблемах, его презрение не только к английским, но и вообще ко всем светским женщинам. И то, что он никогда не упоминал о своей матери, хотя нередко говорил об отце.

– Твоя мать была родом из богатой семьи, верно? – мягко спросила Амелия. – У нее были связи и положение в свете, как у меня. Пока она не вышла замуж за твоего отца.

Судя по тому, как у Лукаса вся кровь отлила от лица, она угадала источник его душевного смятения.

– Я не желаю сейчас говорить о моей матери, – отрезал он. – Нам пора в дорогу.

– Но, Лукас, если ты даже не хочешь рассказать мне о твоих родных...

– Не сейчас, Амелия. – Он поднял ящик с пистолетами. – Мне все равно, наденешь ты корсет или нет. Я иду вниз похлопотать, чтобы карета была готова, пока ты оденешься и соберешь вещи. – Он указал ей на ранец. – Уложи сюда свою одежду с моими вещами. Если через пятнадцать минут тебя не будет на пороге гостиницы, даю слово, что поднимусь и отнесу тебя вниз, не важно, одетую вполне или нет. Понятно?

Гнев вернулся к Амелии так же быстро, как и оставил минуту назад. Она вздернула подбородок:

– Да, майор. Как прикажете, майор.

– Отлично! – рявкнул он. – Пятнадцать минут, Амелия. С этими словами он ушел.

Как только дверь за ним закрылась, Амелия запустила в нее корсетом. Он, видите ли, предоставил ей выбор, надевать корсет или нет. Но она не может зашнуроваться самостоятельно. Ей и платье-то надеть без чужой помощи нелегко.

Пропади он пропадом, самонадеянный дьявол! Амелия схватила свои мятые и грязные вещи и затолкала их в ранец. Если он вообразил, что может отдавать ей приказы, как одному из солдат, ему придется передумать. Она не намерена это терпеть!

С гордым видом Амелия проследовала к кровати, взяла нижнюю юбку, надела ее и завязала тесемки. Ей следовало бы знать, что Уинтер превратится в тирана сразу же, как только они обвенчаются. Он вел себя как последняя скотина с того самого дня, как они познакомились в доме лорда Кирк-вуда.

Амелия надела платье. Оно, к счастью, застегивалось спереди, что облегчало задачу. Более того, хоть и узкое в талии и потому высоко поднимавшее грудь, оно было Амелии в самый раз. Папа ни разу в жизни не купил для нее ни одной вещи, которая не была бы либо чересчур велика, либо мала. А Лукас, несмотря на то что они пробыли в гостинице в маленькой шотландской деревушке всего несколько часов, сумел приобрести ей платье по мерке.

Слезы выступили у Амелии на глазах. Она присела на кровать. Да уж, что и говорить, он тиран и скот. Тиран, который ночью отмывал кровь с ее белья так заботливо, словно Амелия была малым ребенком. Скот, который приготовил завтрак к ее пробуждению и купил новое платье, чтобы ей не пришлось надевать грязное. Который мчался за ней на север Англии, чтобы спасти от мужчины, готового ее опозорить, если она не уступит его домогательствам. И который рад был жениться на ней.

Господи, да он просто загадочная личность! Смахнув слезы, Амелия встала и расправила плечи. Ладно, он грубиян, у него дрянной характер и диктаторские замашки, которые даже святого могут вывести из терпения. Но под этой воинственной наружностью можно разглядеть человека с очень уязвимой душой, человека, который правильно думает, но не всегда правильно поступает. Он ей даже нравится... когда не выводит ее из себя.

Ну что ж, надо либо уживаться с ним, либо пристрелить его. Последнее, учитывая количество оружия, которое он обычно держит при себе, ей вряд ли бы удалось.

Впрочем, есть и третий вариант, который не обсуждался. Ей самой этот третий вариант не нравился. Но поскольку представление Лукаса о чести вынудило его жениться на ней, возможно, он предпочтет именно его. Если Долли окажется преступницей, это во многом упростит дело.

Надо еще посмотреть, как он отнесется к тому, что она предложит, потому что это определит, настоящий ли у них брак. Если Лукас выберет третий вариант, ей просто придется уйти. Даже если это разобьет ее сердце.

Дорогая Шарлотта,

Вам нельзя так сильно тревожиться о Вашей подопечной. Вы просто заболеете. Леди Амелия, как мне представляется, в избытке наделена здравым смыслом. Она не допустит, чтобы мужчина, кем бы он ни был, взял над ней верх.

Ваш верный слуга

Майкл.

После того как Лукас вышел из терпения в гостинице, он приготовился вытерпеть полный яда выговор, вспышку негодования или по меньшей мере сердитое молчание Амелии в карете.

Но она в купленном им шерстяном плаще спокойно уселась напротив него и с задумчивым видом стала смотреть в окно, за которым раскинулся по небосклону розовый свет зари. Она подобрала ноги под себя и казалась сейчас такой юной, что у Лукаса защемило сердце.

Еще несовершеннолетнюю девушку, ее похитили, опоили наркотиком и везли в течение нескольких дней через всю Англию. Словно этого было недостаточно, ей пришлось сочетаться браком с почти незнакомым человеком, чтобы спасти свою честь. Ее лишили невинности, ее гордость растоптали. И все же она может сидеть в задумчивости, словно маленькая девочка у окна, ожидающая, когда ее папочка придет домой. Или, как совсем молодая женщина, ожидающая, что ее муж превратится в нечто иное из американского дикаря, которого он сейчас собой представляет. Из грубого животного. Из мужчины, утратившего всякое самообладание только оттого, что жена предложила ему свое состояние.

Идиот, который должен извиниться за то, что повел себя в точности как идиот. Не понимающий, как это сделать, не допустив, чтобы она вообразила, будто может вертеть им по собственному усмотрению.

– Как красиво, правда? – заговорила Амелия, поразив его до глубины души этими простыми словами.