Сенсеры. В агонии - Ольга Арсид

– Эллен, я при чем? Мамочку надо было умолять.

Парень приобнял ее за талию и потащил вперед. Эллен стало гадко от осознания, что он прикасается к ней руками, которые вымыл в крови ее друзей. Она изворачивалась, но Артур с еще большей грубостью впивался в бок.

– Как ты меня достала, – процедил он. – Тебе сюда.

Теперь она поняла, почему он не посадил ее в первую пустую клетку. Он выбрал ту, что была напротив Нелли.

Девушка сидела на досках, что служили кроватью, голова была опущена, волосы скрывали лицо и только сцепленные замком пальцы легко подрагивали.

Артур толкнул Эллен в камеру. Дверь из железных прутьев заскрипела. Лязгнул замок.

Эллен попятилась от решетки. Застыв посреди личной тюрьмы, она обхватила себя, чтобы не рассыпаться на части. Внутренний огонь наступал болезненной стеной. Обжигал, требовал выпустить на свободу, но Эллен не могла. Она все время чувствовала блокировку.

Становилось мучительно больно. Эллен присела на корточки, но, не выдержав нахлынувшей волны, покачнулась и осела на пол. Холодный и немного сырой.

Она задрожала, железные прутья заплясали змейками, перед глазами все поплыло, Нелли в камере напротив превратилась в расплывчатое белесое пятно.

Поскуливая от боли, Эллен поднялась и уселась на доски. В подвале совершенно не хватало воздуха, она глотала его, глотала – легче не становилось. Тогда она прилегла на «кровать» и закрыла глаза. Нужно было зацепиться за спасительную мысль, чтобы отвлечься, забыть о поглощении.

«Теперь ты моя, и я никому, и никогда тебя не отдам».

Эллен думала не о холодных досках, а о теплой кроватке, где Дима сжимал ее в объятиях; где они укутывались в легкое одеяло, словно в кокон; где их обнаженные тела касались друг друга.

Она не думала, что это подвальная прохлада заставляет покрываться ее мурашками. Верила, что это Димино дыхание. Этим утром он будил ее нежными поцелуями.

Эллен не думала о том, что ждет ее здесь, а представляла, как подойдет к шкафу в лесной клетушке, достанет синий пеньюар, наденет. Дима ждал этой ночи.

Эллен заставляла себя думать, что плачет не от отчаяния, горя и поражения.

«Это слезы счастья, и Дима сотрет их губами».

…

Поглощение отступило, но притаилось где-то внутри, чтобы вскоре нанеси новый удар. Эллен присела.

Нелли находилась в прежней позе.

«Мы обе в клетках. Обе проиграли войну за Диму, но оставили за собой столько жертв! Почему Нелли просто не смирилась? Разве думала, что у нее есть шанс? Из-за нее погибли жители! Это она виновата! Она убила их!»

– Я чувствую твой взгляд, Эллен, – прохрипела Нелли незнакомым, измученным голосом.

Эллен промолчала.

– Не надо винить только меня. Да, я вспыхнула, но это ты облила меня бензином и поднесла спичку.

Эллен снова не ответила. Нелли какое-то время молчала, а потом подняла голову.

Взгляды девушек встретились.

– Мы вылечили друг другу душу, такое не забывается. Он никогда меня не забудет, никогда не оставит. Даже теперь. Он простит, я знаю. Он поймет. Мы нужны друг другу, как символ того, что все можно пережить, с любой болью можно справиться. У вас этого нет, и никогда не будет, потому что его раны затянуты. И это сделала я. Не ты. В его сердце есть мне место, как бы ты это ни отрицала. Я там навсегда.

Эллен медленно опустила голову, и ее волосы шторкой упали вниз. Теперь закрылась она. Ей нечего было ответить сопернице. Трудно отрицать, что Дима по-своему привязан к Нелли. Эллен не знала их прошлого и могла только догадываться, о какой боли говорит девушка. И Дима, и Нелли остались без родителей. Их убили. Наверное, эта их общая утрата, с которой они научились жить, справились вместе.

Но Дима сделал выбор, он выбрал Эллен. Нелли стоило его отпустить.

Раньше стоило. Теперь уже поздно для тех, чьи жизни сегодня оборвались.

***

Эллен не ощущала времени. Она подвергалась нападкам поглощения, корчилась от боли на досках, стиснув зубы.

Нелли больше с ней не говорила.

Вскоре железная дверь заскрежетала – Эллен напряглась. Она успела привыкнуть к личной тюрьме. По крайне мере, здесь было не так страшно, как там – в неизвестном будущем.

В темницу звонким эхом долетел девичий голосок, а спустя секунды перед камерой появилась его обладательница.

Эллен вздрогнула. Она не слышала шагов. Девушка будто бы прошлась по воздуху.

– Бедняжка, – зазвучал колокольчиком ее голос. Полный сочувствия, которого Эллен испугалась. В этих стенах оно казалось безоговорочно притворным.

Девушка осматривала Эллен большими глазами цвета газонной травы. Таким же ненатуральным был и цвет ее волос – ярко-красный, с черными кончиками, которые отчерчивали несколько ярусов экстравагантной прически и косую рваную челку. На груди красовалась ромбовидная подвеска с выгравированной буквой «Э». Брючный комбинезон того же газонного цвета, что и глаза, опоясывал широкий красный пояс. Красные туфли на высокой шпильке ярким пятном завершали образ.

– Нда-а-а, – протянула незнакомка. – Вставай, горе луковое. Пойдем тебя отмывать. Виктору Романовичу это явно не понравится.

На слове «это» девушка брезгливо скривилась.

Эллен не шелохнулась.

Девушка открыла камеру и приглашающе махнула. Нелли наблюдала за ними, свернувшись клубком на «кровати».

– Не пойду, – решительно заявила Эллен. – Пусть сам придет и увидит, как Артур выполнил его приказ.

Идеально вычерченные брови зеленоглазки взлетели вверх, уголки губ изогнулись в ухмылке. А потом ее удивление резко сменилось презрением.

– Послушай меня, милочка, – голос ее больше не звенел, а шипел, словно змея. – Я твой личный блокиратор. Виктор Романович доверил мне важное дело, и для меня это превеликая честь. Только попробуй меня подвести. Поднимай свою задницу и шагай за мной. Не вынуждай заставлять тебя, я ведь могу и обидеться.

Действительно, что ей стоить заставить, если она чувствующая?

Эллен поднялась и обреченно вышла из клетки.

– А с ней что будет? – спросила она, кивнув на Нелли.

Незнакомка словно только заметила, что в соседней тюрьме находится кто-то еще.

– А мне, откуда знать? Она не моя проблема. – Она безразлично пожала плечами и вдруг широко улыбнулась. – Я Леся, кстати. Вперед, ваше высочество.

Она засмеялась, и у Эллен по спине пробежал холодок. В образе злющей змеи Леся выглядела не так пугающе, как в образе доброй и приветливой.

В комнатушке за железной дверью по-прежнему сидел блондин со шрамом. Как только девушки вошли, он привстал и улыбнулся элитовской коллеге.