Лайла - Никки Келли

– Не расстраивайся, – сказал Джона, взяв меня за руку. Я улыбнулась.

– Не говори никому. Гэбриел знает. Он уехал, чтобы найти недостающие фрагменты мозаики. А остальным… остальным знать не нужно.

– Это наша тайна, договорились, – тут же пообещал он.

Некоторое время мы шли молча, и каждый думал о своем. Я заговорила первой:

– Руадан и Гэбриел советовали мне держаться подальше от тебя.

– Знаю… – ответил Джона.

Казалось, ему хотелось мне что-то рассказать.

– Что такое?

– Ничего, я подожду. Времени у нас достаточно. И у тебя, и у меня.

– Позволь не согласиться. На моих часиках стрелки вот-вот остановятся.

– Ты зря считаешь, что, раз тебя ищут, ты достигла конца пути. Открою секрет: ты только в его начале… – Джона знал, о чем говорит. Странно, но от его уверенности мне стало еще больше не по себе.

Чтобы разрядить обстановку, он широко улыбнулся, бесцеремонно подхватил меня и забросил себе на спину. Я крепко обвила руками его шею, и мы понеслись по полям.

Забыв обо всех проблемах, я отдалась пьянящему возбуждению. Джона домчал меня до дома быстрее молнии.

Крепко обхватив вампира за шею и прижавшись к нему, я забыла обо всем, что меня тяготило. У порога я спрыгнула на землю, и Джона повернулся ко мне.

– Понравилось?

– Безумно! – призналась я.

– Слушай, Чесси, у тебя и так непростая ситуация, но…

– Но что?

– Просто… Мне показалось, у вас с Гэбриелом что-то было. Но ты же понимаешь, что сейчас ничего не выйдет?

Я хотела ответить, но в кармане завибрировал телефон. Звонил Гэбриел. Я не стала брать трубку, говорить нам было не о чем.

– Есть хочется, – сказала я Джоне. – Пойду займусь завтраком.

Я поднялась в кухню. Джона не возвращался к прерванному разговору. Вместо этого он сел на диван, взял пульт и начал переключать каналы. Пока я подрумянивала тосты и заваривала чай, Гэбриел позвонил как минимум раз десять, но я игнорировала его звонки, хоть и чувствовала себя виноватой.

Едва я начала завтракать, как появился Руадан. Он сел рядом со мной.

– Тебе Гэбриел звонит, – сказал он и вручил мне свой телефон. Я неохотно ответила.

– Да…

– Выйди куда-нибудь, чтобы тебя никто не слышал.

Вежливо кивнув Руадану, я отодвинула стул, вышла через стеклянные двери в сад и плотно закрыла их за собой.

– Я одна, – холодно сказала я.

– Появилась зацепка. Я еду в Бостон, чтобы найти ангела по имени Азраэль. Думаю, у него есть ответы на наши вопросы. Через несколько часов я буду в городе и очень надеюсь, что он еще там. А затем я вернусь за тобой, – быстро поговорил Гэбриел. – Как у тебя дела?

– А как там Анора? – спросила я, делая вид, что не слышала его вопроса.

– Лайла, это последнее, что должно тебя занимать…

– Ну разумеется, ведь она занимает тебя за нас двоих!

– О чем ты говоришь?

– Во сне я видела тебя в баре с Малахией. Видела, как ты вернулся в мотель… Она встретила тебя вовсе не как друг!..

Гэбриел молчал. То, что он не пытался оправдываться, подтверждало мои худшие опасения.

– Ну и что ты на это скажешь? – поторопила я. Кровь прилила к щекам.

– Что ты видела?

– Какая разница! Достаточно, чтобы понять, чем вы там занимались.

– Лайла, ты неправильно все поняла. Верь мне, пожалуйста. Знаю, это нелегко, но скоро я вернусь к тебе. Пожалуйста, просто верь… – Гэбриел произнес эти слова с неподдельной печалью, но даже не попытался объяснить, что за сцена предстала тогда перед моими глазами.

Не в силах больше сдерживать слезы, я закончила разговор:

– Мне пора.

Мне нужно было собраться с мыслями, а для этого в саду была подходящая каменная беседка. Уже направившись туда, я вдруг заметила кое-что необычное – возле стены стояла высоченная пушистая ель.

– Все в порядке, милая? – спросил Руадан.

Увидев, куда я смотрю, он помрачнел.

– Заметила…

– Здесь, в саду? Откуда?

– Это тебе от меня! Настоящая рождественская елка! – Руадан улыбался. – То, что мы сидим в подполье, не значит, что мы не должны праздновать Рождество. Я купил на базаре украшения, так что давай внесем елку в дом и будем ее наряжать.

Это было очень трогательно, и я решила не обременять Руадана своими проблемами. Вампир взвалил елку на плечо и зашагал к двери, а я, улыбаясь, последовала за ним.

Через час все обитатели дома, включая Брук, дружно украшали елку – правда, сначала мы минут тридцать спорили, какой цвет выбрать основным.

Брук хотела, чтобы украшения были современными и элегантными – никакой мишуры, все только серебряного цвета. Джона предложил контраст черного и белого.

А вот мне хотелось повесить на елку все, что у нас было.

– Это неправильно! Так нельзя! – возмущалась Брук.

– Эй! Я украшаю нижнюю часть, а ты занимайся своей.

– Тише, девочки, не ссорьтесь. У вас шикарно получается. – Руадан выступал в роли буфера.

Мы нашли компромисс, поделив огромное дерево на три части. Вампирам не составляло труда дотянуться до верхушки, ведь они обладали способностью к необычайно высоким прыжкам, поэтому я наряжала нижние ветви необъятной ели. В этом были свои плюсы: мой участок оказался самым обширным – особенно по сравнению с тем, что досталось Джоне, который украшал самый верх дерева.

Руадан добровольно отказался от полагавшейся ему доли, зато оставил за собой право выбрать верхушку. Он собирался показать нам ее в самый последний момент.

Пока мы трудились над елкой, он тоже внес свой вклад в создание праздничного настроения: испек сладкие пирожки и сварил глинтвейн. А поскольку по-настоящему ела в этом доме одна я, у меня появились серьезные подозрения, что если я съем хотя бы половину того, что наготовил Руадан, то возненавижу пирожки на всю жизнь,

Украшая елку и вдыхая пряный аромат глинтвейна, я вспоминала единственное Рождество в жизни, проведенное не в одиночку.

Несколько лет назад в Шотландии я познакомилась с чудеснейшей миссис Кинох. Она держала пансион и в разгар туристического сезона пустила меня пожить в обмен на помощь по дому и на кухне.

В тот год мы украшали елку вдвоем с восьмилетней девочкой, которая приехала в пансион с родителями. Она развесила на елке все игрушки до единой, не забыла ни кусочка мишуры. Она считала, что так красивее всего. Весело было смотреть на ее сияющее лицо и видеть удовольствие, с которым она наряжала елку. Казалось, что вместе с блестками и шарами на ветвях оставались частички счастья.