Медные трубы Ардига - Владимир Михайлов

Но все же перед этим попытаю счастья – перенастрою свой термо.

Странно, я думал, что ничего не увижу в инфра-красном. А получилось вовсе не так. В визоре четко обозначилась та самая змеистая трасса, над которой мы плыли, – неширокая, уходящая в неразличимую даль и (я осторожно обернулся) из неразличимой же дали приходящая. Нет, она не все время виляет, отсюда видно, что местами она распрямляется и достаточно долго выдерживает прямую. Что это за змейка такая? И в чем смысл такого неторопливого проплыва над нею: проверка? Охрана? Еще что-нибудь? И чем вызвана такая, прямо скажем, не самая экономичная форма? Может быть, эта хреновина просто лежит на дне? Термокартинка лишена трехмерности, она ответа не дает. А между тем это очень любопытно, потому что сразу возникают всякие гипотезы. Но сперва надо все-таки выяснить: что это такое?

Я позволил водолазу удалиться еще на полтора десятка метров, остановившись и медленно, очень медленно преодолевая последние метры глубины. Встал на грунт в двух метрах от кривули, не выпуская ее из поля зрения. Приземлился, так сказать, на цыпочки, чтобы не нашуметь: что-что, а уж звук в воде разносится быстро и с минимальными потерями. И едва не потерял равновесия: дно оказалось очень неприятным – неровным и не песчаным, а усеянным разновеликими осколками, откуда они здесь взялись, пока непонятно. Осторожно шагнул, приближаясь к цели. И снова чуть не упал, выручила только вода, в ней падаешь медленно и хватает времени, чтобы восстановить равновесие – особенно когда основную работу берет на себя костюм. Ухабы и кочки – по такому дну я поостерегся бы передвигаться даже на скользуне, не говоря уже о коляске. А вот теплая линия вроде бы идет более или менее горизонтально, если и изгибается по вертикали, то столь же плавно, как и в горизонтальной плоскости. Вот она – рядом с моей ногой. Наступить на линию я не решился – и, как оказалось, сделал правильно. Вместо этого я нагнулся, чтобы потрогать ее рукой – в перчатке, разумеется, чьи датчики передают тактильные ощущения моей нервной системе.

Нагибаться в таком скафандре, как мой, задача, надо сказать, не из простых. Создатели этого аппарата, скорее всего, надеялись, что это действие понадобится ему – то есть собственно заключенному в него человеку – в последнюю очередь; все-таки унискаф был рассчитан прежде всего на использование в космическом пространстве, поскольку оно окружает любую планету, а вот глубокие водоемы – да и не очень глубокие тоже – встречаются только на избранных. В пространстве же нагибаться не нужно – в невесомости можно принять, не сгибаясь, любое положение, чтобы дотянуться до нужного места. Так что приходилось делать это медленно, скафандр просто не умел выполнять такие действия быстро. Надо будет сказать пару слов разработчикам, когда я… А вернее – если я вернусь домой.

Но вот наконец стало возможно осторожно протянуть руку и прикоснуться.

Лючана без особого труда восстановила в памяти несложный маршрут, каким ее провели уже, казалось, очень давно, хотя на самом деле прошло всего лишь несколько часов. Внутреннее ощущение времени подсказывало, что семь с минутами. По коридору она шла спокойно, как будто бы даже неторопливо; есть такая манера ходьбы у людей, привыкших пешком преодолевать большие расстояния: вроде бы и неспешно передвигают ноги, однако оглянись через минутку, а встречный вон уже как далеко оказался! Шла, не вертя головой, хотя велико было искушение увидеть и запомнить каждую мелочь: чисто профессиональное желание. Но профессиональным было у нее и умение хорошо видеть боковым зрением, вроде бы ни на что не обращая внимания. Лифтом пользоваться не стала, потому что в трубе могли оказаться и другие люди и там она стала бы предметом пристального разглядывания и даже попыток заговорить, завязать знакомство. Что было бы совершенно естественно. Лючана помнила, что мужчин тут куда больше, чем женщин, во всяком случае, в коридорах. Но ей сейчас такие контакты были ни к чему. План, который уже почти сложился в ее голове, подобного не предусматривал, потому что союзников она здесь найти не могла и полагалась лишь на свои собственные силы и умение.

Первым местом, какое она собиралась посетить, было то помещение – то ли склад, то ли магазин, – где ее одели в сухое. Визит был нужен не для того, чтобы снова сменить наряд, хотя и это было бы нелишним. Лючана хотела попасть туда, чтобы вернуть себе то, что было у нее отобрано, и в первую очередь дыхательную маску, в которой еще оставался ресурс. Без нее трудно надеяться найти в бесконечном океане корабль и Ра, а не найти их было бы равноценно гибели: в мягкость здешних нравов она не верила, грехов на ней, по здешним представлениям, висело уже достаточно: кроме первого – неразрешенного появления здесь – к ним прибавилось и бегство, и нападение на здешнего служащего. Наверняка это будет расценено как нападение, а был человек выведен из строя ударом по голове или же гипнотическим воздействием – это уже второстепенные детали, вину определят по результату ее действий, а не по их характеру. Да и то, что произошло у нее с Идо («Идотик-идиотик», как с насмешкой обозначила его для себя Лючана), было бы вменено ей в вину: соблазнила, совратила наивного мальчика, как же! Так что вторично попадаться в руки здешним властям никак не следовало, другого такого случая, как сейчас, ей не представится. И поэтому действовать следовало осторожно, но и решительно, без колебаний.

Дверь в то, что она называла каптеркой (слово это сохранилось в памяти с тех времен, когда она, в ранней молодости, служила в войсках – правда, очень недолго, – где и познакомилась с Ра, который вскоре перетащил ее в свою Службу, а потом, уже семьей, оба они ушли в свободный полет), внешне не отличимую от других, Лючана нашла без труда. Когда она была уже в двух шагах, дверь отворилась и из каптерки вышел человек. Первым порывом Лючаны было пройти мимо с совершенно незаинтересованным видом. Но она тут же передумала: человек выходил из проема пятясь. На вытянутых руках он держал немалый груз – аккуратно упакованная в несколько вязок одежда, комплектов десять-двенадцать. Один пакет, верхний, задел за косяк и уже готов был соскользнуть; Лючана тут же пришла на помощь – подхватила вовремя, нажала, возвращая пакет на место. Носильщик поблагодарил, не успев даже увидеть ее: Лючана за его спиной проскользнула в диафрагму. Остановилась, оценивая ситуацию.

Тетка – похоже, та же самая, что была здесь и при первом посещении, – стояла в углу, повернувшись к двери спиной. Встав на нижнюю ступеньку передвижной стремянки, наводила порядок на стеллаже.

Так и осталось неясным, поняла ли каптерша, что кто-то вошел, или нет. Но это уже не имело значения. Искусством бесшумного передвижения Лючана владела издавна и умением бесшумно вырубить, когда противник и не ожидает нападения тоже.

Тетку пришлось подхватить на руки, когда она, удивленно пискнув и закатив глаза, стала падать со стремянки навзничь. В какой карман она тогда клала ключ? В левый; еще тогда подумалось, что она левша. Вот он.

Нужное обнаружилось не сразу – прежде всего потому, что оно показалось взгляду каким-то подобием тряпицы. Впрочем, это только на первый взгляд. Но стоило Лючане взять ее в руки, как в пальцах возникло знакомое ощущение, легкое покалывание, похожее на щекотку: такой эффект возникал всегда, когда она прикасалась к своей дыхательной маске, если соприкосновение происходило не в воде. Здешние люди, надо полагать, то ли не смогли, то ли просто еще не успели как следует познакомиться с этим трофеем; не исключалось также, что подобная техника еще не была им известна. Лючана невольно улыбнулась, даже поцеловала маску, она словно получила весточку – не из дома, некому было слать приветы оттуда, но от мужа, которого ей сейчас очень не хватало. Потом аккуратно уложила маску в карман и принялась смотреть дальше. В шкафу оказалось много всякой всячины, на которую нельзя было не обратить внимания: там были и полезные в ее положении вещи. Например, целая полка с дистантами разных классов. Лючана с полминуты выбирала самый сподручный, наконец выбрала, и зарядник тоже. Потом вдруг испугалась, судорожно дернула рукой, на которую еще в камере надела часы Идо: ей показалось, что она слишком долго копается. Вполне возможно, что Идо на ее допрос было отведено какое-то определенное время и если он, когда срок истечет, не доложит, его станут искать, найдут и сразу же по всему сооружению начнут розыск сбежавшей, исходя из того, что никуда деваться отсюда она не могла.