Я - сталкер. Охотники за артефактами - Андрей Левицкий

– Подождите!

Я обернулся на голос Самкина. Запрокинув голову, он смотрел на стремительно бегущие облака.

– Мне мерещится или облако на нас пикирует? – в голосе Самкина сквозила тревога.

– Пикирует, – подтвердил я. – Но это не опасно, здесь частенько так опускается туман.

– Да, попадал в такое, – поделился впечатлениями Коба. – Чуть ли не в пэрвый день. Чуть штаны не испачкал, так бежал, а оно догоняет. Потом раз – и нэ видно нэфига.

Туча состояла из полос тумана разной плотности. Хотя опасности не было, мы остановились, уставились вверх – мало ли что. Вчера было неопасно, а сегодня все может измениться. В тумане скрылись верхушки сосен, затем он поглотил деревья наполовину и укутал нас. Звуки стали плотными, гулкими. Оседал туман так же – полосами. Идешь чуть ли не ощупью, в двух шагах ничего не видно, а потом выныриваешь в несколько метров пространства, где тумана нет.

Нам предстояло идти по болоту, потому мы снова срезали щупы, поскольку видимость была никакая, приходилось проверять землю перед собой. Пока под ногами была только твердая земля. Гайки бросали наобум, махнув оранжевыми хвостом, они пропадали в тумане. Если сейчас на нас вздумает напасть мутант, мы ничего не увидим.

Туман закончился на берегу ручья, впадающего в небольшое озеро, заросшее ряской. При виде нас лягушки шлепнулись в воду и застыли, один самец на плаву продолжал надувать кожистый пузырь.

– Непуганые твари, – сказал Самкин. – Даже не ныряют.

– Надо поймать одну, – вспомнил я. – Потому что «пузырь» разрядится только, если в него попадет живое существо. Не знаю, кому как, мне жаль кем-то из вас жертвовать.

Непугаными лягушки оказались только на первый взгляд, стоило к ним приблизиться, как они зарывались в ил. Я стоял на стреме, Самкин и Коба вспоминали детство, ловили лягушек, обшаривая прибрежный ил и будоража воду.

– Ловим зомби на живца, – проворчал Самкин. – Сейчас что-нибудь как выплывет, как схватит за руку… Оп!

Самкин хлопнул Кобу по спине, тот аж завизжал, шутник покатился со смеху с лягушкой в руке. Обиженный грузин ринулся в атаку, но я крикнул:

– Отставить! Са… Андрей, понимаю, что лягушки наводят на мысли о детстве, но мы не в песочнице.

На Кобу мои слова подействовали, на Самкина – нет, он продолжал валяться и дрыгать ногами, делал он это так заразительно, что вскоре и Коба сложился пополам, я забрал у Самкина лягушку, посадил в карман рюкзака и мысленно поставил галочку, что ее надо периодически опускать в воду, чтоб не издохла.

За озером снова начался туман, мы обогнули исследовательский центр и вышли в северной части полигона, где асфальтовая дорога извивалась серпантином, то взбиралась на рукотворные эстакады то спускалась с них.

– Как же не хватало такой штуки, когда я учился на права, – вздохнул Самкин.

– Сам сдал? – поинтересовался Коба. – Я не стал париться и заплатил.

– И я.

– А Джига уперся, – вспомнил Коба и погрустнел. – Он сдавал раз десять. На одиннадцатый все инспекторы его узнавали и спасались бегством, когда он приходил, он так им надоел, что все-таки ему позволили сдать. Измором взял.

– Тише, – шепнул я. – Мы не увидим мутанта в таком тумане, но можем услышать.

Туман немного рассеялся, теперь хотя бы деревья не выскакивали навстречу из белесого марева, а плавно выплывали. Мы по-прежнему двигались цепью, я мобилизовал чувства, превратился в нерв, потому что сейчас все зависят от моих способностей.

Заболоченную часть леса мы заметили издали: водную гладь зеленым ковром покрывала клюква, то тут, то там торчали замшелые кочки с мертвыми черными стволами или пучки сухого тростника. Тростник у меня ассоциировался с упырем, потому что звук издавали одинаковый. И поди пойми, ветер это трещит стеблями, или хрустнула ветка под лапой мутанта.

Самкин прицелился в туман, где трещал тростник.

– Предлагаю не переться в воду, а идти вдоль берега, вероятность, что мы встретим «пузырь» здесь такая же.

– Полностью с тобой согласен, – сказал я и зашагал дальше, на всякий случай ощупывая перед собой почву, остановился, ощутив прикосновение, завертел головой, вытащил гайку из подсумка и попытался понять, что же за аномалия нам угрожает, и где она находится. Обычно туман помогал их выявлять, но ничего подозрительного не заметил, швырнул гайку, она растаяла в тумане, но аномалия не разрядилась. Обстрел гайками сторон тоже не дал результата.

– Показалось? – спросил Коба.

Я покачал головой:

– Нет. Наверное, «психичка», ее можно найти, только заметив, как меняется мировосприятие. Давайте лучше обойдем.

– А вдруг ты ощутил «пузырь»? – поинтересовался Самкин, прищурился, вглядываясь в туман.

– Его как раз в тумане будет видно, ведь он – окно в другой мир.

Никто не возражал. Мы шли и шли. Над головами плыло далекое холодное солнце, туман казался живым, болото – тоже. Беззвучие напрягало. Мы ожидали атаку в любой момент и были на взводе.

Солнце поднялось в зенит, сползло к горизонту. Когда перед нами раскинулось недавно высохшее болото, Самкин прищурился, метнулся к застывающей грязи и указал на что-то пальцем:

– Смотрите! Следы!

Поначалу я думал, что грязь застывала чешуйками, но присмотрелся и понял, что она истоптана. Я сел на корточки на границе высохшего водоема и сухой почвы. Самкин сказал:

– Кто это наследил? Тут их целая толпа прошла. На упырей не похоже, что-то человекообразное.

Где-то отпечатались голые стопы, где-то – подошвы ботинок, были даже следы пальцев и ладоней, словно тут падали и опирались на руки либо же шли на четвереньках.

– Колония шатунов, – резюмировал я.

Коба многоэтажно выругался и шагнул назад.

– Бояться нам пока нечего, потому что шли шатуны оттуда, куда мы направляемся, а вот на обратном пути надо быть осторожными.

– Шли ночью, еще не засохли следы, – добавил Самкин, скривился, сунул в рот тонкую сигарету, щелкнул зажигалкой, достал ПДА.

– Что там тебе понадобилось? – раздраженно спросил Коба.

– На часах два тридцать пять, не пора ли нам… поесть?

– На ходу. Хотелось бы сегодня закончить.

Я достал из кармана подтаявший шоколадный батончик для спортсменов, который неплохо утолял голод, съел один, а затем и второй, запил водой из фляги и отметил, что за три дня похода накопилась усталость, а еще кружилась голова и во рту был металлический привкус. Неужели болезнь возвращается? Раньше после специфического лечения год мог по Зоне бегать. Только бы успеть, не хватало еще, чтоб меня на горбу обратно тянули.

Я разозлился, и это придало сил. Разозлился на мироустройство: только понял, что к чему, научился отделять мух от котлет, главное от всякой ерунды – и на тебе, готовься помирать. Ну уж нет, я хочу жить и смогу прогнуть под себя реальность – в очередной раз.