В приемной доктора. Закулисные драмы отделения терапии - Амир Хан

мне в кабинет. На ней тоже был комплект средств индивидуальной защиты, а на пациенте – маска.

– Это Джек Монро, – сказала она. – Джек, это доктор Хан.

Женщина уже собиралась выйти из кабинета, но резко развернулась.

– О, а это я заберу! – она захватила мою пустую чашку и ушла.

Даже через маску я заметил, что Джеку тяжело дышать. При своей нормальной частоте дыхательных движений я чувствовал, как конденсат скапливается на обратной стороне маски. При одышке Джека у него под маской была настоящая сауна.

Врачебные консультации выстраиваются вокруг взаимопонимания с пациентом. Средства индивидуальной защиты создавали барьер между мной и пациентом, и я не задумывался об этом ранее.

Пациент должен проникнуться к вам доверием, прежде чем рассказать о своих проблемах со здоровьем. Для этого обычно требуются зрительный контакт, теплые улыбки и ненавязчивые вопросы в начале каждого приема.

Джек видел только части моего лица, и из-за этого ему было сложно испытать ко мне расположение, особенно при первой встрече. Кроме того, моей целью было провести с пациентом минимальное количество времени, чтобы сократить риск заражения, поэтому о непринужденных разговорах можно было забыть.

– Здравствуйте, мистер Монро, я доктор Хан, – поздоровался я, стараясь передать доброжелательность взглядом. – Расскажите мне, как вы себя чувствуете.

– Мне тяжело дышать, док, – сказал он. – У меня астма, и она усугубилась. Еще у меня поднялась температура.

Мистер Монро положил руку на лоб, нарушив запрет на прикосновение к лицу.

– Как часто вы пользуетесь своим синим ингалятором? – спросил я.

Синий ингалятор содержит препарат сальбутамол, который можно применять только при обострении астмы или одышке.

– Около шести раз в день, – ответил мужчина. – Обычно я использую его раз или два в неделю.

– Ясно, давайте вас осмотрим, – сказал я и замолчал на некоторое время.

Нам дали инструкции о том, какие манипуляции безопасны, а какие связаны с высоким риском. Также рекомендовали по возможности находиться в метре от пациента. Что ж, это было невыполнимо. Нам также советовали не заглядывать пациентам в рот, поскольку среди заболевших врачей было особенно много отоларингологов. Считалось, что они заболели, потому что часто осматривали горло.

Что самое странное, нам рекомендовали просить пациентов отворачиваться во время осмотра, чтобы они не дышали на нас в течение долгого времени. Все это казалось противоестественным.

У меня сложилось впечатление, что люди, которые писали о «науке», не понимали особенностей работы с живыми пациентами.

– Мистер Монро, я попрошу вас отвернуться во время осмотра, – сказал я через маску.

– Что? – переспросил он, нагнув ко мне голову, чтобы лучше слышать.

– Пожалуйста, отвернитесь во время осмотра, – повторил я уже громче.

– Но зачем? – удивился мистер Монро, подходя ближе ко мне.

– Чтобы вы на меня не дышали, – сказал я в отчаянии.

– Но мне не приходилось этого делать раньше, – он обиженно отвернулся. Я чувствовал, как между нами не остается и намека на доверительные отношения. В его легких я услышал хрипы.

– Мистер Монро, мне нужно надеть пульсоксиметр вам на палец, – сказал я, доставая аппарат.

– Что вы сказали? – переспросил он, снова поворачиваясь ко мне. Я почувствовал запах сигарет.

– Мне нужен ваш палец, чтобы измерить содержание кислорода в вашей крови, – объяснил я.

Я перестал просить его отвернуться, понимая, что это не сработает. Кроме того, если я чувствовал исходящий от него запах сигарет, это значило, что я уже вдохнул вирусные частицы.

Содержание кислорода в крови мистера Монро было низким, но недостаточно, чтобы его госпитализировать.

– Вы не будете осматривать горло? – спросил он. – Оно болит уже два дня.

– Простите, мистер Монро, я не могу, – ответил я смущенно. – Осмотр горла запрещен из-за повышенного риска передачи вируса.

– Это какой-то бред собачий, – сощурился мистер Монро.

Я выписал ему рецепт на антибиотики и стероиды, которые должны были помочь ему дышать.

– Вот, пожалуйста, – сказал я, положив рецепт на стол. – Это препараты для ваших легких.

– А что насчет теста? – спросил он, глядя на рецепт. – Вы не сделаете мне тест?

– Какой тест? – удивился я.

– Тест на тот китайский вирус. Я думаю, что это он. У меня все симптомы.

– Полагаю, вы имеете в виду коронавирус. Простите, но у нас здесь нет возможности проводить тестирование.

– Ну, тогда это пустая трата времени, – сказал он, забирая рецепт и поднимаясь, чтобы уйти.

– Вы не можете уйти, мистер Монро. Я должен попросить администратора, чтобы она вывела вас из здания, – сказал я, набирая сообщение на компьютере.

Мы сидели в неловкой тишине, пока в дверь не постучали.

– Готовы? – спросила таинственная администратор, открывая дверь.

Уходя, мистер Монро ничего не сказал. Он явно был разочарован качеством оказанных ему услуг. Когда дверь закрылась, я встал, чтобы снять средства индивидуальной защиты. После этого я пошел к раковине, и, пока намыливал руки, дважды пропел «С днем рождения тебя».

– У вас сегодня день рождения, дорогой? – спросила таинственная администратор, просунув голову в дверь. Я подпрыгнул от неожиданности.

– Эм, нет, – смутился я. – Я просто пою ее, чтобы мыть руки не менее 20 секунд.

– О, это замечательно. Хотите еще чашку чая? У меня есть печенье и шоколад, – гордо предложила она.

– Звучит заманчиво, – ответил я. Она улыбнулась и ушла.

Джек Монро был прав. Было бы вполне логично тестировать на коронавирус всех пациентов, оказавшихся в красной зоне, но в тот момент тесты были доступны только в специализированных центрах и больницах.

У всех пациентов, которых я принял в тот день, была повышенная температура или кашель. Все они нашли способ подышать на меня. В итоге я просто сдался. Несмотря на это, когда я уходил из красной зоны, мое настроение было лучше, чем утром. Она перестала быть неизведанной территорией, и работать с пациентами там было легче, чем в моей клинике. Да, пациенты могли заразить меня опасным вирусом, но я был молод и, по статистике, у людей молодого возраста возникали лишь нетяжелые симптомы. Как мы знаем, статистика никогда не врет.

Когда я ехал домой, мне позвонила мама. Она была расстроена. Одна из моих сестер работала врачом-консультантом в отделении неотложной помощи местной больницы. Она оказывала помощь пациентам с коронавирусом в тяжелом состоянии и боялась принести вирус домой к семье. Мама сказала, что сестра уехала жить в пустой дом подруги, чтобы не заразить своих близких.

– Очень многие люди болеют, – сказала мама. – Она берет дополнительные смены, а затем возвращается в пустой дом. Это так грустно.

– Это действительно грустно, мам, – ответил я, – но она правильно поступает.

Я представлял, как тяжело ей весь день работать с пациентами и не иметь