Гитлерленд. Третий Рейх глазами обычных туристов - Эндрю Нагорски

Сама Марта Додд утверждала, что от сочувствия нацистам к прямому отвержению их весной 1934 г. её привел целый ряд факторов: от грубости немецкой пропаганды до расширения круга знакомств. Не оказывается совпадением и то, что именно в этот период у Марты начался, вероятно, самый страстный из её романов.

Новым её любовником был Борис Виноградов. В своих мемуарах 1939 г., «Through Embassy Eyes» («Из окон посольства»), она никогда не упоминала его по имени, а просто называла «молодым секретарем из иностранного посольства», который как раз и возил её на пляж 30 июня. Он был высок, светловолос, красив, служил первым секретарем в советском посольстве и был хорошо известен американским корреспондентам в Берлине, поскольку ранее работал пресс-секретарем. Он отлично вписался в компанию, когда Марта привела его в «Die Taverne», итальянский ресторан, где по вечерам собирались журналисты.

Другим важным человеком в жизни Марты была Милдред Харнак, еще одна американка, оказавшаяся в Германии. Она в университете Висконсина встретила Арвида Харнака, немецкого студента, приехавшего учиться по обмену, и вскоре вышла за него замуж, войдя в достойную семью прусских ученых. В 1929 г. пара переехала в Германию, где Милдред поначалу преподавала американскую и британскую литературу в Берлинском университете, а потом вела вечерние занятия для взрослых. Оценив, как Великая депрессия повлияла на её студентов, она отметила определенную их усталость от понимания, что «будущего у них нет». Как и её муж-немец, она очень волновалась из-за усиления нацистов, но была уверена, что они не смогут взять власть. «Те, кто способен оценить текущую ситуацию, говорят, что в Германии невозможно построить такую же диктатуру, как в Италии», – писала она 24 июля 1932 г.

Уверенность Милдред держалась на её вере в то, что уже существует альтернативная модель, способная справиться с кризисом капиталистической системы. Они с Арвидом побывали в России, где на нее произвела впечатление атмосфера «надежды и целеустремленности». В письме к матери она с энтузиазмом рассказывала, что в этой стране идет «невероятно важный эксперимент в том, как возлюбить ближнего, как самого себя». Вернувшись в Берлин, Харнаки стали частыми гостями на приемах в советском посольстве.

Когда нацисты пришли к власти, Харнакам пришлось скрывать свои политические взгляды, а Милдред теперь избегала в своих письмах домой любых хороших отзывов о России. Но когда они познакомились с Мартой, то сразу пришли к взаимопониманию. Теперь Милдред и Марта, у которой были новые политические взгляды и новый советский любовник, могли делиться друг с другом своими личными мнениями. И они обе очень легко осуждали тех, кто не видел света истины, подобно им самим. Марта говорила, что «поражается наивности американцев», все еще склонных поддерживать фашистов, даже не замечая, как смешно звучат эти её заявления почти сразу после собственной смены лагеря.

27 мая 1934 г. Милдред, Марта и Борис – в компании Генриха Марии Ледига-Ровольта, сына издателя Эрнста Ровольта – отправились на ферму к писателю Гансу Фалладе, чей роман 1932 г. «Маленький человек, что же дальше?» стал бестселлером в Германии и большим хитом за границей. Хотя нацистам нравилось, как он мрачно описал жизнь в веймарской Германии, они относились к нему с подозрением. Фаллада пытался держаться на грани политики и даже порой изыскивал способы подружиться с нацистами. Тем не менее, как видно по многочисленным атакам прессы на него, отсутствия идеологии в его книгах было уже достаточно для того, чтобы властям не нравились эти подозрительные признаки опасного независимого мышления.

Но Марте страшно не нравилось решение Фаллады заниматься собственной жизнью на ферме, с женой и детьми, а также писать очевидно аполитичные вещи. «Он изолировался от жизни и был счастлив в изоляции», – писала она с неодобрением. После беседы с ним, как она добавляла, «у меня сложилось впечатление, что он не был и не мог быть нацистом (да и кто из художников стал бы?), его отношение было скорее безропотным». Милдред была менее оценочна в суждениях и сказала своим спутникам, что Фаллада – человек с совестью. «Он несчастен, он не нацист, он не безнадежен», – сказала она. Впоследствии оказалось, что последний роман Фаллады, «Каждый умирает в одиночку», написанный сразу после Второй мировой войны, стал одним из самых сильных художественных описаний ужасов жизни в Германии при Гитлере – и того, какую страшную цену платили те, кто решался сопротивляться нацистам.

В то лето, с помощью Виноградова, Марта впервые съездила в свою новую идеальную страну – в Россию. Вот как она объясняла, почему так рвется выбраться из Германии: «Мне уже хватит крови и ужасов, на всю жизнь хватит». Конечно же, какая страна была более свободна от крови и ужасов, чем Советский Союз? С момента первого появления в Москве – а может, еще и до приезда туда – она безгранично и слепо восхищалась сталинской Россией, даже еще больше, чем ранее – гитлеровской Германией. Здесь не было милитаризма и надменности, кичливости и муштры, окрыленно писала она. Революция большевиков стала триумфом человечества. «В Москве было ощущение, что борьба окончена, что теперь все могут наслаждаться плодами победы».

Хотя она признавала, что порой здесь еще встречается удивительная бедность, но все же настаивала, что делается все возможное, дабы её искоренить. Сталин подавал пример сам и жил скромно, рабочие были счастливы в своем государстве рабочих, а «сознательность и идеализм, спящие в большей части человечества, теперь оживают и пробуждаются во мне». Это не мешало ей хвастаться, что во время круиза по Волге ей на корабле подавали икру три раза в день, а также «замечательные сытные русские супы, прекрасное мясо, масло, мороженое, рыбу». Она также «изумлялась тому, что все хорошее в жизни распространяется на большую часть населения». В отличие от Германии, добавляла она, Россия «почти демократическая страна» и никому не угрожает.

Несмотря на свои новые антинацистские и просоветские убеждения, Марта оставалась все той же женщиной, как только дело доходило до романтических приключений. Вернувшись в Германию, она, как всегда, была готова начать общаться с любым мужчиной, который показался ей эффектным, – каковы бы ни были её убеждения. Так вышло и с Томасом Вулфом, чей роман «Взгляни на дом свой, ангел» прогремел в Германии не меньше, чем в других странах. Когда молодой, но уже знаменитый писатель в 1935 г. был в Берлине, к нему относились как к герою-победителю. По прибытии в Берлин в офисе American Express его встретило огромное количество писем, телеграмм и телефонных сообщений от