Медицинская академия им. Макоши. Спецкурс - Елена Кутузова

— Нам тоже пора. Степанида Петровка должна уже вернуться. Тоня, от меня ни на шаг! Я позвоню в больницу, что тебя сегодня не будет.

Сунув в сумку коробку с «глазами» и куклу Пркуды, Павел Семенович пропустил меня вперед и тщательно закрыл двери.

На улице занималась метель.

Когда дошли до машины, вокруг уже начал образовываться сугроб, к счастью, небольшой. Несколько взмахов лопатой, и проезд был свободен.

Вел Павел Семенович аккуратно, снижая скорость задолго до поворотов. Дворники работали на полную, и все же круговерть снежинок навевала тревогу. Это тоже было странно — обычно я любила наблюдать за их танцами.

— Вы ничего не чувствуете?

— Нет, а ты?

— Не пойму. Как будто чешется, ко не могу определить — где.

Машина тут же свернула на обочину:

— Пешком дойдем. Не нравятся мне твои пророчества…

— Павел Семенович, — вопрос, не давший покоя уже несколько месяцев, оформился в слова, — вы говорили, что Дар не проявляется в нашем мире. Но ко мне прислушиваетесь. Да и Дашин Ловец Снов сработал. Почему?

— Потому что наузы действуют независимо от того, в каком мире завязаны. На Кромке эффект был бы феерический. А у нас — просто вспышка.

— А я? — почему-то было важным выяснить все прямо сейчас, здесь, пробиваясь сквозь заметающий тропинки снег.

— Я же говорил, — ответил уже раздраженно. — Ваш Дар в этом мире проявляется интуицией. Вот как с этой картой. Тебе одного взгляда хватило, чтобы понять, что в моем методе что-то не так…

Вот тут стало обидно. Значит, не я умница, что решила предложить график, а мой Дар? Но спорить не стала. Интуиция — так интуиция. Мне бы от подглядов избавиться. Ну, и выжить.

С этими мыслями и дотопала до общежития. И едва успела отряхнуться от снега, как зазвенел телефон.

Мама спрашивала, когда же я соизволю появиться дома, раз уж уроков все равно нет, и грозилась навестить деканат с разборками.

— Не надо, — при мысли, что придется разруливать еще и это, стало плохо. — У меня все хорошо, приеду, как только с делами разгребусь.

— Да какие у тебя дела? Ты даже не второкурсница! Еще и эпидемия эта… Тонечка, доченька, скажи правду — вас не отпускают? Опять привлекли к борьбе с болезнями всякими?

— Все нас отпускают! Да, я волонтерю в больнице, но по собственному желанию. Это опыт, мама. Бесценный опыт, который пригодится потом в работе.

— Волонтерит она… — в голосе появились недовольные нотки. — А на родителей наплевать! Может, мы с отцом померли давно!

Я поняла, что злюсь. Мама снова шантажировала! Раньше этого не замечалось, я пугалась, кидалась выполнять ее приказы. А тут вдруг стало ясно: ничего у них не произошло и не произойдет. Родители просто хотят держать единственную дочь под контролем. Не только знать, что у нее все хорошо, что жива, здорова, сыта и обута

— одета, но и вникать во все досконально, диктуя свои правила поведения и прививая собственные взгляды.

Я ведь и в академию так же попала: мама воплощала личные амбиции. Это мне еще повезло, что Дар проявился, а если бы нет? Так бы и прожила серой мышкой, одной из многих, ненавидя работу, а вместе с ней и больных.

— Если бы вы померли, мне бы уже сообщили, — наверное, слишком резко. Но успокаивать истерики просто не было времени. — Извини, мне пора бежать.

Я сбросила вызов, молясь всем богам, чтобы маме не пришло в голову приехать прямо сейчас. Она могла. В гневе она способна на любое безрассудство.

— Неприятности? — нахмурился Павел Семнович.

— Если мама приедет, то еще какие, — не стала лукавить. И заслужила понимающую улыбку:

— Прорвемся! Ну, пойдем!

В подвале, в классе, нас уже ждали.

— Чего так долго? — заведующая была недовольна.

— Маленькие детки — маленькие бедки, — отшутился Павел Семенович. — Похоже, за Тоню опять придется перед родителями вступаться.

— Что снова натворила?

— Всего лишь повзрослела, — успокоил заведующую куратор и снял пальто. — В общем, коротко вам Прокуда рассказал, а если в подробностях…

— Все в порядке? — Артем тем временем помог мне снять пуховик. Остальные ободрили сочувственными взглядами. Только Кирилл внимательно слушал Павле Семеновича, не проявляя ко мне никакого интереса. Даже сообщение, что идея с графиком — моя, не вызвала у него отклика.

И снова стало обидно. Теперь все достижения будут на Дар скидывать, забывая про его обратную сторону. Думаю, я нигде не споткнулась, не поскользнулась и не заблудилась в метели только потому, что Павел Семенович крепко держал за руку.

Зато Баба Яга проявила к этому интерес:

— Антонина, говорите? — и велела: — Доставай подгляды, посмотрю.

— Может, сперва с лихоманками разберемся? — попытался уломать ее Павел Семенович, но та даже бровью не повела.

— Убирайте свои карты, схемы… Ворожить буду. Да не смотри как баран на новые ворота! Сам не понимаешь, что происходит? Все разжевывать надо?

В классе воцарилась тишина, которую прорезал тяжелый вздох Баба Яги.

— Ну подумайте, почему подгляды именно Антонине подкинули?

— Новичок?

— И это тоже… Ну, что? Никак? Вот дурни… У Тони обратная сторона Дара какая? Ну? Дошло?

На лицах отразилось понимание. А я опять почувствовала себя лузером: мало того, что и так на ровном месте приключений на пятую точку найду, так этим еще и воспользовались! Ну, правильно! Я эти конфеты могла год в сумке таскать. Если бы не Прокуда…

— Не куксись, — кажется, Баба Яга разгадала мой настрой. — Просто ты из-за своего Дара более уязвима, вот и все. В НИИ твоих «коллег» холят и лелеют, не то что остальных.

Кажется, я поняла, что чувствуют дети великих актеров, писателей или певцов. Их вечно сравнивают с родителями и любой успех объясняют помощью. А здесь был Дар… Те же яйца, только в профиль. Неужели я так никогда и не приду к успеху самостоятельно?

От таких мыслей заполыхали щеки. Стало жарко. Мнилось, все смотрят только на меня. Но, когда подняла голову, оказалось, что остальные заняты своими делами. Лишь Кирилл глядел с любопытством, но тут же отвернулся, потеряв всякий интерес.

Хотелось плакать. Крушить все вокруг, кричать…

Но на истерики времени не было — поджимали проблемы общемирового масштаба.

— Даша, иди сюда, будешь помогать. Остальные — шаг назад!

Все послушно отступили от сдвинутых парт, на поверхности которых Баба Яга начала чертить маркером.