Бункер - Сергей Зверев

Пилот почесал складки бритого затылка и начал рассказ:

– Однажды к берегам Англии прибило немецкую подводную лодку времен Первой мировой войны с экипажем из мертвецов…

Скривившись, Вальтер беззвучно выругался, но перебивать не стал.

– Англичане поразились находке, сфотографировали ее со всех сторон. Потом подцепили на буксир, приволокли в ближайший порт и принялись изучать. Долго копались и в конце концов пришли к выводу, что, находясь в боевом походе, субмарина пережидала светлое время суток, опустившись на грунт. Кто-то из подводников, подавая порцию кислорода в отсеки, неплотно закрыл баллон, и произошло массовое отравление кислородом.

– Разве такое возможно? – с сомнением спросил Вальтер.

– Запросто! Короче, команда уснула и больше не проснулась. Подлодка же пролежала на грунте много лет.

– Прекрасная смерть– во сне. Даже позавидовать можно, – тихо сказал механик. Ивдруг засомневался – Постой-постой, а почему субмарина всплыла?

– Понимаешь, сжатый воздух через неплотности в арматуре постепенно поступал в балластные цистерны и выдавливал из них воду. Незатопленная подлодка становилась все легче и легче, пока однажды не оторвалась от грунта и не всплыла.

– Занятная история. Надеюсь, мы без приключений доберемся до нейтральных вод и отыщем встречающее судно.

– Я тоже на это надеюсь…

– Слушай, – вдруг забеспокоился Вальтер, – кажется, впереди должен быть эстакадный мост, верно?

– Да, он обозначен на карте.

– Тебе не кажется, что самое время поднять перископ и осмотреться.

– Не помешает, – принялся Мартин вращать рукоятку подъемного механизма.

Штанга командирского перископа у «Зеехунда» выходила на высоту до десяти метров– как у полноценных боевых подводных лодок. Однако небольшая речная глубина позволила пилоту сэкономить силы и выдвинуть штангу всего метра на три.

– Вовремя мы решили осмотреться, – проворчал он, глядя в окуляр и подкручивая штурвал. – Ато поцеловались бы с бетонной опорой…

* * *

Электродвигатель мерно урчал за спинкой кресла механика. Светлые шкалы приборов и вентили кранов подсвечивались мягкими белыми огнями маленьких лампочек.

Подняв над поверхностью перископ, Мартин приник к окуляру…

– Ну? Говори же! – терял терпение Вальтер.

– Темно. Солнце еще не встало…

– Вообще ничего не видно?

– Справа темная набережная. Слева тоже. Впереди мост с фонарями на осветительных мачтах…

Он слегка подкрутил штурвал вертикальных рулей, подправив курс.

– Отлично идем. По фарватеру и точно между опор.

– А река? На реке никого?

Пилот еще раз изучил поверхность.

– В трехсотградусном секторе никого. Ачто происходит сзади– не вижу. Конструкция перископа не позволяет.

– Да поможет нам бог, – произнес старший группы. Ивдруг встрепенулся – Ты помнишь, что сразу за мостом русло резко поворачивает влево?

– Помню. Ивижу… Как только пройдем поворот, уберем штангу перископа. Там прямолинейный участок, и я рассчитаю его прохождение по данным скорости.

Вальтер промолчал. Простейшие штурманские расчеты он изучал в армии и даже пользовался ими, однако в управлении субмариной всецело полагался на Мартина.

Вскоре тот доложил:

– Мост позади. Начинаем поворот влево девяносто…

Субмарина хорошо слушалась рулей и плавно выполняла команды пилота. Спустя несколько секунд он сверился с картой и выровнял штурвалом направление. Глянув напоследок в окуляр, он опустил рукояткой подъемного механизма перископ и включил секундомер.

Сидящий сзади Вальтер услышал его шепот:

– Скорость три узла… Это упрощает расчет. Вминуту мы проходим ровно полкабельтова, или девяносто два с половиной метра. Расстояние до следующего поворота– двести пятьдесят метров. Делим двести пятьдесят на девяносто два и получаем… Получаем… две минуты сорок секунд! Слышишь, Вальтер?

– Да. Ичто это означает?

– Это означает, что, отсчитав две минуты сорок секунд, мы начнем правый поворот, не поднимая перископа.

* * *

Мартин неплохо справлялся с обязанностями пилота миниатюрной субмарины. Пережив первые волнительные минуты нахождения под водой, он успокоился, обрел уверенность и освоился с управлением. Периодически привставая с кресла, он подсовывал голову под плексигласовый колпак рубочного люка и смотрел по сторонам. Затем усаживался на место, деловито поглядывал на карту, торчащую под указателем угла перекладки руля по курсу, контролировал глубину и скорость движения…

Дождавшись, когда стрелка секундомера отсчитает положенное время, он прикидывал по карте значение курса на следующем участке русла и вращал штурвал управления вертикальным рулем.

Выполняя поворот, подлодка в который раз задела дно нижней частью корпуса. Вальтера настораживали эти удары.

– Подбавить воздуха в балластные цистерны? – поинтересовался он у пилота.

– Зачем? Глубина одиннадцать метров. Масса у нас небольшая, скорость маленькая, а корпус крепкий, – спокойно отозвался тот. – Ктому же на борту ни гидрофонов, ни сонаров.

– А что это такое?

– Оборудование, наделяющее экипажи подлодок слухом и зрением. Чтобы обнаруживать цели, чтобы избегать столкновений. Унас этого оборудования нет, поэтому лучше плыть, прижавшись ко дну.

– Понятно.

Сверив направление с показанием главного компаса, Мартин снова запустил секундомер. Всоответствие с картой, следующий прямолинейный участок имел почти километровую длину. Некоторое время пилоту снова пришлось шептать, перемножая и деля цифры…

Покончив с расчетами, он объявил:

– До следующего поворота девять минут пятнадцать секунд. И, боюсь, придется поднимать перископ.

– А вслепую не получится?

– Опасно. Там последний мост. Самый идиотский.

– Почему идиотский?

– Двухъярусный, лифтовый. Скоротким пролетом…

* * *

Перископ Мартин поднял секунд за сорок до входа в плавный левый поворот.

– Вот, черт, – пробормотал он, прилепившись к окуляру.

– В чем дело? – насторожился Вальтер.

– Становится светло. Правда, и русло здесь шире– метров сто тридцать.

– Народу на набережных много?

– В этом местечке набережных нет: справа за деревьями трасса и жилые дома, слева большая автостоянка.

– Ну и хорошо. Правь под мост.

Успокоившись, Вальтер откинулся на спинку кресла. Для появления праздных зевак на улицах города было и впрямь рановато– стрелки часов показывали без четверти пять.