Благословите короля, или Характер скверный,не женат! - Анна Гаврилова

Я, разумеется, не верила. То есть раньше, в самом начале, когда мое желание возвратиться в родной мир было нерушимым и железным, я смотрела на вопрос сквозь пальцы и была готова поверить в любую ерунду. Зато теперь в мысли закралось подозрение: что, если мой переход — тоже утрата?

И вообще, где гарантии, что отказ от подарка не будет расценен как еще большая неблагодарность? Ведь в случае убийства речь о нерасторопности и глупости, а тут…

— Леди Светлана, вам нельзя уходить, — прервав размышления, резюмировала помощница.

Очень хотелось согласиться, но…

— Тина, я — тоже человек. Там, в родном мире, целая жизнь, из которой меня выдернули. Почему я должна отказываться от всего, к чему стремилась? Почему должна бросить все и остаться тут?

Я говорила мягко, без тени наезда, но помощница все равно потупилась. В который раз вздохнула и точно хотела возразить, однако от продолжения спора все-таки воздержалась. Поудобнее перехватив расческу, вновь шагнула ко мне и принялась отделять следующую прядь. Ну а я закрыла глаза и попыталась от всего произошедшего абстрагироваться.

Настроение, которое и так в районе плинтуса пребывало, умерло окончательно, и надеяться на лучшее не приходилось. Даже тот факт, что правитель Накаса в данный момент послушно сидит под дверью, ни капли оптимизма не внушал.

В итоге из второй, «личной» ванной я вышла не только красивая, но и весьма кислая. Отвесила в адрес его величества дежурный кивок и, не дожидаясь реакции монарха, неспешно направилась в столовую.

Увы, но день не предвещал ничего хорошего. Даже небо за окном хмурилось, обещая если не грозу, то дождь точно.

Как ни смешно, но на этом тема «дара» не закончилась. Едва мы с Ринаром вошли в кабинет, едва король проследовал к рабочему столу, а я опустилась на слегка осточертевший диван, Бирис подскочил со своего места и направился к монарху. В руках помощника была очередная бумага неясного пока содержания.

— Ваше величество, письмо от матушки Низы, — на ходу сообщил он.

Ринарион вопросительно заломил бровь, а я невольно нахмурилась. Матушка Низа? Это предводительница той делегации храмовниц? «Белая шапка», верно?

После разговора с Тиной письмо заинтересовало. Служителям храма был отдан приказ найти способ вернуть меня обратно, и это стало дополнительным поводом для интереса. Вот только влезать в дела правителя не хотелось. Во-первых, это некультурно, во-вторых, если понадобится, сам скажет.

Так что, пронаблюдав забег Бириса и передачу письма, я от темы отстранилась. Подхватила оставленную вчера книгу и продолжила читать рассказ о первой встрече местной Золушки с ее… нет, не принцем, а виконтом.

Он, в смысле виконт, был страшноват, но при этом хорош! Хмур, серьезен и абсолютно неприступен. Смотрел на героиню сверху вниз и точно испытывал предубеждение. А вот она, вопреки статусу, не тушевалась, а наоборот — всячески гордилась и показательно воротила нос.

В целом выглядело забавно. Причем настолько, что я в какой-то момент совершенно забыла про послание и нырнула в книгу, но…

— Леди Светлана, — окликнул восседающий за столом Ринар. А когда подняла голову, тряхнул листком и добавил: — Пожалуйста, ознакомьтесь.

Настроение короля, в отличие от моего, под плинтус не падало — то есть во время завтрака он улыбался и даже шутил. Зато сейчас заметно посерьезнел и слегка нахмурился. Это немного напугало.

Стараясь не строить лишних догадок, я отложила роман и проследовала к столу. Взяла бумагу и тут же, не отходя, как говорится, от кассы, принялась читать. А одолев два вводных абзаца, чуть не упала. Просто матушка Низа писала: «Возвращать леди Светлану нельзя!!!» Угу, именно так. С тремя восклицательными знаками.

Дальше еще чудеснее:

«Ваше величество, до нас дошла информация о событиях, которые произошли на землях королевства в последние дни. Мы сопоставили эту информацию с данными исторических хроник и обнаружили, что прежде, до появления „дара“, ничего подобного не происходило.

Изменения, которые наступали дотоле, были гораздо незначительней, то есть „дар“ никаких благ, кроме личного счастья, не приносил. Зато нес в себе наказание — в случае утраты лишал уже достигнутого благополучия.

Последствия утраты, обозначенные в хрониках, а также известные нам по личному опыту, ужасны. И это при том, что „дар“, повторюсь, никаких благ и пользы не нес!

Такое положение, безусловно, указывает на то, что в случае утраты леди Светланы последствия будут гораздо катастрофичнее. Полагаю, Накас ждет полный крах — вплоть до самых разрушительных стихийных бедствий или завоевания.

Утверждать, что возвращение леди в ее мир не равносильно обыкновенной утрате, тоже невозможно — в конце концов, перемещенцев с меткой у нас еще не было, и вывод о безопасности такого подхода — лишь теория.

В свете последних событий этой ночью мы провели Большой собор,[2]на котором обсуждали ситуацию с Вашей леди, а также возможные последствия ее перемещения. Решение, к которому пришли, единогласно — леди Светлану возвращать нельзя!»

А чуть ниже, после значительного отступа, шла приписка. Она была сделана тем же размашистым почерком, но с чуточку иным наклоном. Я на звание криминалиста никогда не претендовала, но возникло ощущение, что приписку делали в ином, более нервном состоянии.

Впрочем, оно и понятно — то, что было написано ниже, в рамки «безопасного общения» точно не укладывалось.

Приписка гласила:

«Ваше величество, мы, как и Вы, призваны обеспечивать благополучие Накаса. Мы служим народу. Поэтому, в случае необдуманных действий с Вашей стороны, будем вынуждены провести большой общий молебен, посвященный всем богам, включая Богиню-Мать, направленный на запрет перехода. Конечно, если у проведенного Ларией обряда все-таки найдется зеркало».

— Богиню-Мать… ее, — вырывая меня из охватившего после прочтения ступора, прошипел Ринар, и я вздрогнула.

Будучи знакома с характером монарха и, в частности, с его отношением к попыткам давления, приготовилась к буре, но ничего подобного не произошло.

То есть Ринарион, конечно, злился, но орать не спешил. Он ограничился одной из бесчисленных гримас, ну и кулаком по столешнице жахнул. Причем последнее скорее из принципа — просто чтобы поставить точку.

Столь спокойная реакция навела на мысль: «Большой собор — это очень круто». Вернее, слишком круто даже для короля. Однако уточнять данный момент я не стала. Вместо этого спросила:

— И что теперь?

Ринар картинно поджал губы и промолчал.

Не могу сказать, что письмо Низы меня огорчило, скорее наоборот. А вот реакция его величества вызвала весьма смешанные чувства. Глупо, конечно, но я хотела услышать от него что-нибудь хорошее. Что-нибудь в духе: значит, ты остаешься, и, знаешь, я рад, что все сложилось именно так.