Я говорил, что лучше промолчать? - Эстель Маскейм

– Лучше бы ты не извинялась, – тихо добавляю я. – Выходит, для тебя наш поцелуй – ошибка?

Иден молчит. Не знаю, о чем она думает, да и, пожалуй, не хочу знать. Если она и раньше была обо мне невысокого мнения, то сейчас наверняка вообще меня презирает. Отныне я для Иден – чокнутый сводный братец, который к ней пристает.

– Мне казалось, ты меня ненавидишь, – после паузы произносит она.

Такого я не ожидал.

– Я ненавижу многих, но не тебя! – Значит, мне все-таки удалось показать себя эгоистичным придурком. – Просто ты страшно меня заводишь, и это бесит.

– Все, хватит. – Иден, покачав головой, отодвигается. – Ты мой сводный брат. Этим все сказано.

– Кто придумал эти дебильные порядки? – Кидаю взгляд за окно, где толпятся тысячи незнакомых людей. Наверное, любой из них с таким же успехом мог бы оказаться моим сводным братом или сестрой. – Три недели назад я даже не подозревал о твоем существовании. Какая ты мне на фиг сестра? Что за бред – называть нас родственниками!

– У тебя уже есть подружка, – побледнев, шепчет Иден и пятится от меня. – Тиффани.

– Зачем мне Тиффани?! Я ее не люблю! – Я не собирался кричать на Иден, однако не выдержал. Ненавижу Тиффани, ненавижу себя, ненавижу свою безвыходную ситуацию. – Ты что, не понимаешь? Ее присутствие помогает мне забыться.

– Что же, черт возьми, ты так стараешься забыть?!

Я вывел ее из себя, и теперь мы оба орем друг на друга на весь коридор.

– Да ничего!!! – Глубоко вздыхаю и пытаюсь обуздать свой гнев. Повел себя как дурак и теперь мне не терпится поскорее сбежать от Иден. Зря я это затеял. Глупо. Разве можно было надеяться, что Иден воспримет наш поцелуй так же серьезно, как я? Я пытался хоть раз в жизни быть честным, а стало только хуже. Держать чувства в себе было бы куда легче. Продолжаю уже спокойнее: – В общем, я все сказал. Теперь ты знаешь, как я к тебе отношусь, и ясно дала мне понять, что не отвечаешь взаимностью. Добавить мне больше нечего. – Взъерошив волосы, решительно шагаю в обратном направлении, бросив на ходу: – Желаю приятно провести вечер.

В глубине души я раздавлен и унижен. Зачем я выболтал Иден, что запал на нее? Выставил себя полным идиотом! Сейчас я даже смотреть на Иден не могу. Как же мне целое лето жить с ней в одном доме? Мы ведь постоянно будем сталкиваться друг с другом. Это просто невыносимо!

– Подожди, – внезапно останавливает меня Иден.

Не оборачиваясь, замираю. «Пожалуйста, пожалуйста, скажи, что ты тоже не жалеешь о нашем поцелуе!» – мысленно умоляю я.

Спустя пару мгновений в тишине раздается ее хрипловатый голос:

– Я даже не успела сказать, что ты мне интересен.

Пятью годами ранее

В понедельник перед школой заезжаю к доктору Колману, и он накладывает мне гипс.

Во время обеда в столовой ребята с энтузиазмом делают на гипсе надписи, передавая друг другу черный маркер.

Меган, высунув кончик языка, старательно выводит свое имя и окружает его цветами. Конечно, цветочки на гипсе – это отстой, но я безропотно терплю ее художества. В конце концов, лучше уж это, чем корявый автопортрет, который попыталась изобразить Рейчел.

– Моя очередь! – Джейк отнимает у Меган маркер и хватает меня за руку.

– Только без глупостей, – предупреждаю его.

В прошлый раз Джейк нарисовал сиськи, и маме пришлось их закрашивать, после чего мой гипс смотрелся совсем уж по-идиотски. А я хочу, чтобы сейчас он выглядел круто. Может, это последний гипс в моей жизни.

Отец и пальцем меня не тронул с тех пор, как три дня назад обещал, что никогда не причинит мне боль. В выходные я был настороже. Отец не подходил ко мне близко и всегда думал, прежде чем что-то сказать. А вчера, разозлившись из-за чего-то, просто вышел из комнаты. Он по-прежнему настаивает, чтобы я хорошо учился. Да я и не возражаю.

Мне кажется, в этот раз отец говорил правду. Теперь он станет добрым, ему не за что будет извиняться. Все закончилось. Мы сможем жить как раньше: смотреть вместе телевизор, играть на лужайке… Он начнет помогать мне с уроками и вообще вести себя как любящий отец. Все вернется на свои места.

Во мне возродилась надежда. Я давно не был таким счастливым.

– Готово! – провозглашает Джейк и, озорно улыбаясь, откидывается на спинку стула.

Скашиваю глаза на гипс. Этот придурок накалякал что-то непонятное, отдаленно напоминающее черта с рожками, а внизу подписал: «Джейк круче тебя». Что ж, я не удивлен. В любом случае, чтобы испортить мне настроение, такой фигни недостаточно.

– Мило, – улыбаюсь я.

Джейк мрачнеет. Похоже, он разочарован, что я не запустил в него тарелкой. Забираю у него маркер и протягиваю Дину.

– Напишешь что-нибудь?

– Ага. – Дин подвигается ко мне и, найдя на гипсе свободное место, начинает что-то карябать маркером. – Как ты вообще умудрился снова сломать руку?

– Ну, это же Тайлер! Ходячая катастрофа, – насмешливо комментирует Рейчел.

– Точно, – легко соглашаюсь я.

Они еще не знают, что все мои падения и травмы закончились. Отныне – никаких шишек и синяков. Никаких оправданий и отговорок. Никакого вранья.

Дин откладывает маркер. Он нацарапал на гипсе свое имя и пожелал скорейшего выздоровления. Дин всегда был добрым и вежливым. Полная противоположность Джейку с его чертями и сиськами.

Оглядываю приятелей. Все они уже оставили подписи, кроме новенькой, Тиффани. Она сидит с краю и молча наблюдает за нами, закусив губу. Вообще-то Тиффани уже не совсем новенькая: с тех пор, как она появилась, прошли две недели, и все это время она присоединяется к нам за обедом.

Глядя ей в глаза, протягиваю руку и улыбаюсь.

– Подпишешь?

– Ты правда этого хочешь? – Тиффани с неискренним удивлением округляет глаза.

Как будто я мог поступить иначе. Тиффани считает нас своими друзьями, и не предложить ей отметиться на гипсе было бы невежливо.

– Угу.

Подхватив ранец, она встает, подходит ко мне и садится на соседний стул. Откинув с лица прядь волос, Тиффани выводит свое имя, а под ним – сердечко. После этого кладет маркер на стол и достает помаду. Мы все молча наблюдаем, как она тщательно красится, а потом, приподняв мою загипсованную руку, целует ее, оставив прямо над своим именем темно-розовый отпечаток.

– Вот такая будет моя подпись – единственная и неповторимая, – с улыбкой заявляет Тиффани. – Как и я сама.

– Ой, кажется, у меня сломались губы, – встревает Джейк. – Хочешь их тоже подписать?!

Наши дни