Я из тех, кто вернулся - Геннадий Васильев

Матиевский на четвереньках пролез в оставленный проход.

– Ого-о… Вот это пещерка! Красота! Правда, темно здесь, как у негра в штанах. Подождите, вымету из хаты снег.

Тут же посыпались наружу комья грязной снежной каши.

– Снимайте «лифчики», ребята. Сейчас мы их расстелем периной. Э-эх, видел бы наш старшина эту опочивальню!

Шульгин и Богунов сняли с себя бронежилеты, просунули в провал.

– Вот это сказка!.. Сочи!.. Действительно, где наш любимый старшина? Вот бы он посмотрел. Это же не окоп, а мечта всей его жизни!

Андрей заглянул в каменное укрытие.

– Если потесниться, в нашем логове хватит места еще на одного человека. По-моему, здесь у нас самое теплое место на высоте, – он повернулся к Богунову. – Я понимаю, что у тебя майка примерзла к спине, но есть серьезное поручение. Нужно найти и привести сюда Осенева.

Богунов согласно махнул рукой.

– Все правильно, товарищ лейтенант. Стоящая мысль! Осенев зачем-то к своему взводу прибился. А зря! С нами ему будет лучше. У нас теплее.

– Однако найти его будет непросто, – Андрей окинул взглядом густую снежную мглу. – Сам видишь, что творится. В этом буране дальше пяти шагов от окопа отойти нельзя. Ветром закружит, как снежинку, назад дорогу не найдешь, – Шульгин хлопнул Богунова по плечу. – Поэтому посылаю именно тебя, сержант. Дерзай. Кроме тебя, никто на такое не способен.

Матиевский тоже хлопнул Богунова по плечу.

– Не оплошай, Коля! Смотри, к духам не прибейся! Дуй прямо по ветру. Осенев сейчас в первом взводе. Они окапывались на левом фланге роты, на соседней вершине.

– Тебе придется пройти по всему хребту и по седловине к их огневым позициям, – добавил Шульгин. – Светлой ночью такая дорога – пустяк. Но сейчас в этом снежном аду, – Андрей ткнул пальцем в темные снежные клубы, – пойдешь, как с завязанными глазами. Давай, Коля, действуй! Доставь нам Осенева! Хоть за пазухой его принеси, понял?!

Богунов развернулся, шагнул навстречу ветру, и снежный буран мгновенно поглотил его, сомкнулся за ним ледяной стеной.

Потянулись долгие томительные минуты. Шульгин и Матиевский сидели в укрытии, тесно прижавшись друг к другу, укрытые плащами с головой, дышали мокрым паром, проваливаясь в черную дрему без сновидений.

Через час Шульгин растормошил Матиевского.

– Все! Ждать больше невозможно. Кажется, Богунов сам потерялся.

– Похоже на то! – сердито проворчал Матиевский. – А что делать теперь?

– Будем выходить из укрытия по очереди. Обходить нашу берлогу кругами.

Шульгин вынырнул из-под плащ-палатки, на корточках вылез из укрытия. Через несколько минут послышался его хриплый протяжный крик:

– Бо-гу-но-ов!..

Шульгин кружил по снежным заносам, разрывал ногами сугробы, пятился назад в укрытие по собственным следам. Матиевский, сменяя его, напряженно всматривался в смутные снежные тени, пляшущие вокруг, надрывая горло, кричал в темноту, перемешивая зов крепкими словечками.

Они обнаружили Богунова только на третий час. Он шел с противоположной стороны мимо укрытия, с яростью разбивая прикладом сугробы.

– Собачья погода! – раздраженно закричал он и устало рухнул в руки подошедших друзей.

Когда его затащили в укрытие, стали растирать белые щеки, заледеневшие пальцы, он горячо и виновато забормотал:

– Кругом сплошной снег, сугробы, снежные завалы. Все окопы нашего батальона засыпаны снегом по самое не могу… Я проваливался в них, как в проруби. Под снегом все спят, все-е… словно окочурились. Никто на вопросы не отвечает. Языки у всех к зубам примерзли! – он задыхался, вытягивая непослушные губы, нервно вздрагивал плечами. – Кажется, хана всему батальону. Спят все под снегом. Абза-ац! – Богунов застучал зубами. – Холодища… Кровь стынет. А первый взвод я не нашел вообще. Наверное, ходил по ним, замерзшим. Как по снежному кладбищу… А-а! – Богунов яростно махнул кулаком. – Я потом совсем заплутал, как щенок-первогодок. Нюх потерял, – он ударил себя негнущимися пальцами по лбу, – в жизни себе этого не прощу. Вышел к разведроте километра за три. Спрашиваю, какой взвод!.. А там лейтенант Колодяжный, здоровый такой бугай из разведки. Дал мне провожатых…

Он обиженно махнул рукой. Матиевский молча надвинул на брови шапку, затянул потуже бушлат ремнем, потер щеки и на корточках попятился к выходу. Шульгин схватил его за брючину:

– Куда, солдат? На место. Поздно уже… Все занесло снегом. Окопы под снегом. Буран нас опередил. Если уж Богунов не нашел – идти бесполезно. – Скрипнул зубами. – Все, ребята! Это самое страшное испытание… Будем надеяться, что в первом взводе об Осеневе позаботятся. Там ведь тоже люди, а не чурки деревянные. – Молча взглянул на светящийся циферблат часов. – До рассвета чуть больше пяти часов. Набирайтесь сил. На рассвете опять придется поработать. Как тогда перед «Зубом»… Будем поднимать парализованных, окостеневших… – Он подтянул к себе Богунова и Матиевского, накрыл их с головой палаткой. – Пропади пропадом эта необъявленная война…

На рассвете открылась глазам страшная высота, покрытая толстым слоем неподвижного снега. Исчезли под снежным одеялом рыжие бугры брустверов с черенками саперных лопат. Пропали зеленые пятна плащ-палаток и бронежилетов. Погас под снежной ватой черный, вороненый блеск оружия. Ровный снег скрыл под собой очертания огневых позиций всех рот полка.

Шульгин услышал сквозь дрему хриплый, надорванный голос Орлова.

– Подъе-ем! Что спите, холеры?.. Вста-ать… Летаргический сон, что ли?.. А ну, живо вста-ать… Вытряхивайте снег из ушей! Где замполит роты?

Андрей принялся тормошить товарищей. Те недоуменно шевельнулись, стали тереть глаза.

– Так темно же еще, товарищ лейтенант. Не рассвело же еще… Что за шутки? Посреди ночи?

В шульгинском укрытии, действительно, стоял густой мрак. Андрей протиснулся к выходу, завяз в снегу, его подтолкнули, и он вывалился наружу вместе с огромным комом снега.

Зажмурил глаза от неожиданно хлынувшего света. Присвистнул.

– Хороша ночь!..

Их каменное логово надежно укрылось от света, спряталось под плотно нахлобученной снежной шапкой. Снегом наглухо залепило каждую щель, сковало подзамерзшей за ночь ледяной коркой.

Богунов и Матиевский тоже вынырнули из укрытия, беспомощно жмуря глаза:

– Фу-у, ты! Что за хренотень?.. Ба-атюшки… Северное сияние! Полярная ночь! Мы еще на этом свете? А?..

Шульгин, разминая затекшие руки, взмахнул автоматом, повел вокруг блестящим стволом, с хрустом потянулся в поясе.

– Утро уже… Хорошо мы поспали. А вот другим «перепелкам» повезло меньше…

Он воткнул автомат прикладом в снег. Стал снимать с себя овечью телогрейку, стянул через шею домашний свитер. Кивнул Богунову.