Не верь зеркалам - Антон Чижъ

– Кто-то донес?

Профессор кивнул.

– Вам не знакомо то время… На каждом курсе были осведомители, которые докладывали куда следует. Кто из студентов занимается доносами, хранилось в глубокой тайне. Об этом не знал даже ректор. На Риту донес кто-то с курса…

– Что случилось потом? – просила Варвара, чувствуя, что трезвеет. Стало зябко.

– То, чего никто не мог ожидать, – ответил Тульев. – В знак протеста, потому, что ей не поверили, оболгали, Рита покончила с собой.

– Как это случилось?

Тульев глянул подозрительно.

– Зачем вам эта грязь, дитя мое?

– Пожалуйста, профессор, – попросила она.

– Что ж, извольте… В день, когда группа улетала в Париж, Рита легла в ванну и вылила туда же банку соляной кислоты. Не знала, что обрекает себя на жуткие муки, – Тульев помотал головой, словно отгонял кошмар.

– Откуда в доме взялась банка соляной кислоты?

– Все-таки вы из своего времени… Стирального порошка не было, соляную кислоту добавляли в воду по капелькам, чтобы стирать белье. Отец Риты был партийным руководителем крупного химического завода… Но это не все беды… Оля Мрачевская, как только сошла в Париже, попросила политического убежища. Группу вернули в Ленинград ближайшим рейсом. И тут начался такой скандал, который потом постарались забыть. Институт проверяли снизу доверху, курс чудом удалось отстоять от расформирования… В общем, всем досталось… Я удовлетворил ваше любопытство, дитя мое?

Варвара отважно откусила соленый огурец.

– После Алябиной и Мрачевской звездой курса стала Добронина?

– Да, вы правы… Таисия была способной, но на фоне Риты и даже Оли – обычная средняя студентка. Она заняла опустевший пьедестал. И надо сказать, успешно удержала.

Оставалось докопаться до самого грязного. Запачкать руки Варвара не боялась.

– Узнали, кто донес на Алябину?

Тульев помотал своей красивой седой головой льва.

– Нет. И это хорошо. Все понимали, что этот подлец где-то рядом, но узнать не смогли. Были разные подозрения, но они не оправдались… Я провел свое маленькое расследование: Риту просто оговорили. Из зависти. Она никогда не интересовалась политикой, она была светлым, солнечным и удивительным человеком…

Он закрыл глаза. Варвара сидела, не шелохнувшись.

– Ну хватит воспоминаний, – сказал Андрей Юрьевич, вернувшись издалека. – Нынче шведы со словаками играют, хорваты с чехами, Англия с Шотландией. За кого будете болеть?

– Футбол надо любить, чтобы болеть, – ответила она. – Профессор, не сердитесь на меня и не подумайте, что сую нос не в свое дело… Вы увидели на первом туре у актеров молодую Ольгу Мрачевскую?

Тульев побарабанил пальцами по стулу.

– Все значительно хуже, дитя мое, – сказал он.

…Выйдя в бескрайнюю жару, Варвара ощутила, что легкость, которая первый признак сумасшествия, еще при ней. А значит, можно все. Она вынула смартфон и набрала номер.

– Павел, надо срочно увидеться, – сказала Варвара и ответила на возражение: – Нет, до завтра не терпит. Прямо сейчас. Куда мне приехать?

Понять логику профессионала Варвара не могла. Утром он выбрал Никольский сад, место пустынное и тихое, почему теперь назначил место встречи с тайным агентом Ванзаровой в магазине футбольной атрибутики в гигантском торговом центре на Невском? Народ ходит толпой без масок, не боясь стремительно растущего ковида, кругом сотни точек, откуда можно заснять их встречу. Если он так опасается за свою репутацию… Вот ведь загадка.

Игнатьев перебирал на вешалке шарфики сборных, будто не мог принять решение, за кого болеть. На Варвару взглянул через плечо. Не поздоровался, взглядом задал вопрос: «Ну и для чего я здесь, когда в пятницу вечером мне положено отдыхать?» Варвара ответила взаимностью. То есть начала без подготовки:

– Я знаю причину убийства Крайковой…

– Еще одну? – ответил он, отпуская шарфик Венгрии и берясь за Францию.

– А также почему могут погибнуть еще трое или четверо, – продолжила она. – Я знаю их имена. Это актер Адронов, актриса Лягочева, конечно, Добронина… И еще одна женщина.

Лейтенант в штатском понимающе кивнул.

– Насчет нее вы не уверены?

– Нет, не уверена, – согласилась Варвара. И не упустила из виду, что ему не интересно, кто эта женщина. Самоуверенность и недоверие. Нет ничего хуже. Приходится терпеть.

– Что это за причина?

– Чтобы установить точно, надо поднять дело о самоубийстве студентки Алябиной весной 1981 года. Сможете достать?

– Конечно, сейчас сбегаю, – ответил он. И взялся за шарфик Италии.

Варвара могла сказать все, что думает, и уйти. Могла уйти, ничего не сказав. Могла даже купить футбольный шарфик, чтобы задушить наглого субъекта. Ничего из этого не пригодилось. Она взяла себя в руки.

– Павел, вы не видите всей серьезности ситуации, – сказала Варвара и нырнула с головой. То есть рассказала о том, что случилось сорок лет назад. Не испугалась сделать выводы.

Игнатьев выслушал на удивление внимательно. Даже шарфики оставил в покое.

– Подведем итог, – сказал он, когда Варвара выдохлась. – Вы предполагаете, что явился мститель, который желает отомстить за смерть этой Алябиной. Он не знает, кто донес на нее, подозревает всех. Всех, кто остался от курса. Начинает убивать их по одному. Верша суд неправый, но быстрый. О чем, как вы уверены, свидетельствует фотография в ванной рядом с трупом Крайковой. При этом главный кандидат – гражданка США Медсен, которая на самом деле – та самая Ольга Мрачевская, ближайшая подруга Алябиной, которая предала Родину и осталась на Западе. А теперь она хочет мстить за смерть подруги. Но это не точно… Я ничего не напутал?

В сухом пересказе история показалась немного натянутой. С чем Варвара была вынуждена согласиться.

– Поэтому я хочу посмотреть старое дело, – сказала она, разглядывая стоптанные туфли. – Там должна быть зацепка, которая все объясняет.

– Зацепка бывает на свитере, – ответил Игнатьев. – Это все, чем можете удивить?

Она готова была удивить тем, что узнала от Тульева. Тон, каким это было сказано, отбивал всякое желание углубляться в подробности, не самые очевидные. Он ничего не хочет. Он устал. Он хочет вечер пятницы. Он привык отдыхать в это время. Значит, в этот раз отдых придется отложить.

– Я не могу дозвониться до Лягочевой.

Вот теперь Игнатьев насторожился.

– У нее может быть выключен телефон.

– Не может. Мы договорились, что я приеду глянуть выпускной альбом их курса. Полина Сергеевна должна быть дома, готовить внучку к туру.