Мир из прорех. Иные земли - Яна Летт

И тогда, дождавшись, пока они растают, Ворон сделал то, чего она ожидала меньше всего, – он засмеялся.

По крайней мере не бросился на них с оружием в руках, но на всякий случай Кая поискала взглядом что-то, чем можно защититься.

– Смешно тебе? – буркнул Пом. – Да я сейчас…

– Ну и ну. – Дверь за спиной Ворона скрипнула, а затем бесшумно отворилась. Кая вскинула голову и вытаращила глаза.

На пороге, позевывая, стояла Шоу – в незнакомом черном свитере с чужого плеча. Темные косички были растрепаны, и вообще выглядела она так, словно только встала с постели.

– Да ты, выходит, обманщик? – Она с любопытством смотрела на Ворона, и тот, отвернувшись от Каи и Пома, пожал плечами:

– Ты все слышала.

– До чего неловко. – Если Шоу и вправду было хоть немного неловко, Кая поучилась бы у нее невозмутимости.

Пройдя мимо ошалевшего Пома, снова начавшего опасно краснеть, Шоу села на стол Ворона и подтянула к себе его трубочку и кисет с табаком. Затем подмигнула Кае:

– Привет.

– Ты…

– Он мне все рассказал.

– Что? – Пом поднялся с места, с грохотом отодвигая стул. – Это что же… измена?!

Ворон поморщился:

– Не надо обвинять даму раньше времени.

Шоу кивнула Кае:

– Прости, что не вернулась. Увидела чучела, посчитала людей. Пришла к тем же выводам, что и ты. Просто, когда собиралась вернуться…

– Она наткнулась на меня, – подхватил Ворон, улыбаясь мечтательно, как человек, пересказывающий детям историю трогательного знакомства с их матерью. – И мы… решили все обсудить.

– Да уж, вы, вижу, все обсудили. – Пом рывком поднялся со стула – доски пола жалобно застонали. – Все, хватит с меня этих…

– Да брось, помощник. – Ворон примирительно улыбнулся. – Поверь, я собирался все рассказать тебе за миг до того, как сюда ворвалась девочка. – Он кивнул Кае. – Она разоблачила меня быстрее, чем я сам успел себя разоблачить.

– С чего мне тебе верить, ты, мелкий, пронырливый…

Ворон развел руками:

– Я растерялся. Мы с тобой всегда друг друга недолюбливали. Мне не были точно известны ваши намерения. Но теперь… – он бросил быстрый взгляд на Шоу, нашедшей на столе огниво, – я согласен принять ваше предложение.

Шоу приподняла брови:

– Я думала, ты хотел извиниться, выдать нам припасов и отпустить восвояси.

– Я передумал.

– Когда это?

– А вот прямо сейчас. – Ворон беззаботно встряхнул головой. – Мне понравился энтузиазм в словах этой девочки. «Когда мы возьмем Красный город»… – Он мечтательно улыбнулся. – Чем черт не шутит.

Кая нерешительно перебегала взглядом с Шоу на Пома, с Пома на Ворона и обратно.

– Тогда, значит, дирижабли…

– Ваши. Если вы поможете их достать. И станция тоже ваша… – Ворон перевел взгляд на Пома. – Знаешь, посмотрел всего денек на родное лицо, а уже понял: не смогу спокойно спать, зная, что вам нелегко приходится.

Пом рванулся вперед, оттеснил Каю плечом и ухватил Ворона за воротник:

– Чего ж ты тогда дурака валял, а? Дурака ты зачем валял, я тебя спрашиваю?

– Извини, – придушенным голосом прохрипел Ворон, – не мог удержаться, когда увидел, как ты…

– Ну хватит. – Шоу соскользнула со стола и встала рядом с Помом. – Пусти его. Ты же слышал – он даст то, за чем мы пришли.

Несколько мгновений Пом явно боролся с собой, и Шоу добавила:

– Ведь капитан Стерх ждет. Она будет недовольна, если мы вернемся ни с чем.

Пом вздохнул и с явным сожалением отпустил Ворона.

– Хорошо, – прохрипел он. – Пусть так. Я ничего не понял, но… Одно тебе скажу, ты, выкручиватель… мне проблемы не нужны. Не нужны, ясно? Если еще раз обманешь…

Что случится, если Ворон еще раз обманет, Пом, видимо, не решил – или, напротив, придумал такую страшную кару, что не захотел озвучивать.

– Я скажу людям как есть, – добавил он, хмурясь. – И чтобы собирались, как порешили. Но пойдем мы теперь все вместе. И наши, и ваши.

Ворон кивнул:

– Да, мы пойдем вместе. И дальше – тоже.

Но смотрел он вовсе не на Пома или Каю. Шоу хмыкнула и улыбнулась.

Ему опять было плохо – то знобило, то бросало в жар. Он подстрелил крупную птицу, но никак не мог найти, куда она упала. Вдвойне обидно в лесу огней, любезно подсвечивающем каждый затемненный уголок.

К тому же он потерял стрелу – да и убитой понапрасну птицы было жаль. Ему нужно было мясо, чтобы быстрее окрепнуть после бесконечного кошмара, в котором он очутился после того, как прошел сквозь прореху.

Для него все случилось слишком быстро. Казалось, совсем недавно он стоял на коленях в подземной лаборатории Сандра, захлебывался собственной кровью… и старался улыбаться – потому что Кая смотрела, потому что Кая была напугана. Улыбаться получалось из рук вон плохо – потому что она не выдержала, закричала, кажется, даже заплакала.

Сейчас он бы дорого дал за то, чтобы вернуться туда, – он слишком мало сопротивлялся.

Надо было биться, рваться, грызть зубами, если понадобится, – и плевать на направленное на него оружие.

Может быть, очутись он рядом с ней раньше, он не оказался бы здесь, беспомощным, ничего не понимающим. Его место было там, дома, рядом со своими людьми – посреди хаоса, в котором он чувствовал себя как рыба в воде.

Он вспоминал, с каким чудовищным хрустом уда рился об обитую железом стену Тоша. Жив ли он? Вспоминал маску Севера, его горящие безумием глаза. Он мог причинить Кае вред. Или защитить ее – от него можно было ожидать чего угодно.

Кая, Тоша, Саша – все, кто был ему дорог, все, за кого он отвечал, – остались там, посреди сумасшествия, которое не могло не воцариться в Красном городе после исчезновения Сандра, и он не знал даже, сумели ли они уцелеть.

Это сводило его с ума. Наверное, если бы ради того, чтобы вернуться туда сейчас, сию же секунду, надо было убить кого-то или отхватить собственную руку, он бы сделал и то и другое, не колеблясь ни секунды.

Вместо этого он стоял посреди леса, сияющего на него листьями, словно тысячей насмешливых злобных глаз, и не мог найти им же подстреленную птицу.

Желудок болезненно сжался, но он удержал тошноту. Татуировку на руке кололо будто сотней крохотных игл, руку сводило от кончиков пальцев до локтя.

Косые лучи солнышка, оттиснутого на коже, смеялись над ним, как и этот проклятый лес, как чужое небо с незнакомыми созвездиями. Если бы он мог, он бы снял собственную кожу, как перчатку, лишь бы избавиться от него… Но он подозревал, что даже тогда он не сумел бы до конца избавиться от нее.