Ошибка природы - Светлана Алешина

Он с удивлением посмотрел на меня и отметил:

— Вы еще и красиво говорить умеете…

— Я филолог. У меня странная и непригодная к существованию специальность. Старофранцузский язык. Франсуа Вийон. Слышали о таком?

— «От жажды умираю над ручьем, смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя, — продекламировал Аркадий с едва заметной улыбкой. — Куда бы ни пошел, везде мой дом. Чужбина мне — страна моя родная…» Вы, Александра, существо из другого мира? Везде властвует тупая жестокость, а вы наслаждаетесь звуками скрипки и стихами, которые трудно понять среднестатистическому человеку… А вы знаете, что этот мир населен «анималами», главная задача которых ухватить себе кусок мяса побольше?

— Может, вы все-таки ошибаетесь? И в этом мире живут люди, а не, как вы изволили выразиться, «анималы»? Люди, созданные по образу и подобию божию, просто немного заблудились и не знают, как им выйти из этого леса?

Ой, как я сказала-то умно! Самой понравилось!

— Вы христианка, девочка?

— Естественно, — передернула я плечами. — Существо я здравомыслящее, поэтому полагаю, что, если мне нужна вера, выберу ту, в которой есть здравый смысл и свободная воля.

— За последние несколько прожитых мною дней вы самое милое существо, которое мне встретилось, — сказал он, смотря на меня немного отстраненным взглядом.

— Господи, где же вы блуждали? — испугалась я за него.

— Блуждал? — коротко рассмеялся он. — Ах да… Я «блуждал» среди нормальных «анималов» с большими зубами. И устал так, что понял: если не услышу музыку, то мое безумие наверняка дойдет до апогея. Я пришел сюда и встретил вас. Еще одна минута, и я начну верить в промысел божий…

— Знаете, у меня аналогичная ситуация. Я тоже бродила среди «анималов», — тихо призналась я. И осеклась.

Мне нравился этот человек с прозрачно-зелеными глазами. И…

Мне ужасно не хотелось, чтобы он вот так же просто ушел. В ту неведомую мне реальность, из которой явился. И я, записав свой телефон, протянула ему.

— Вы мне позвоните?

Он кивнул.

— Может быть…

Мы вышли из консерватории. Вдали маячила фигура Пенса. Он стоял, прислонившись к стене, и курил. Завидев меня, затушил сигарету и пошел навстречу.

— Так позвоните, — попросила я. — Мы еще поговорим.

— Конечно, поговорим, — странно усмехнулся Аркадий, глядя на высокую и немного нескладную фигуру приближающегося к нам Пенса. — Я позвоню…

Всю ночь я спала как младенец. Так крепко, что, когда утром меня начала трясти за плечо Эльвира, с трудом осознала, где нахожусь.

— Сашка, судя по твоему умиротворенному виду, классика и в самом деле оказывает благотворное влияние на нервную систему, — глубокомысленно заметила подруга.

— Естественно, — потянулась я. — Вот только вставать, Эльвирочка, совершенно не хочется. Еще бы дня два проспать, наплевав на сложные жизненные коллизии, — сколько бы радости было!

И тем не менее дела требовали от меня незамедлительного вмешательства в чужие жизни. Собственно, я совсем не горела желанием вмешиваться.

Но перед моими духовными очами маячила суровая необходимость встретиться с Затонскими, потом с женой Шахинова, а уж после попытаться найти этот дурацкий штаб «трудовиков».

Неплохой у меня получался денек, а? Насыщенный и увлекательный. И вместо вчерашней утонченной музыки и приятного в общении Аркадия мне оставалась озадаченность перед тремя убиенными. «О, люди-братья, мы взываем к вам!»

Так как ко мне взывали они, а еще более всех взывали оставшаяся в живых Людмила Нещадова и мой босс Лариков, я не могла бросить их без внимания.

Наскоро глотнув кофе под ироническим взором Эльвиры, рванулась к двери.

— Это что, весь твой завтрак? — поинтересовалась Эльвира, которая все больше и больше входила в роль моей опекунши.

— Конечно, — кивнула. — Я всегда так завтракаю.

— Странно, почему ты тогда до сих пор не стала похожей на скелет!

— Я вечером питаюсь, — поспешила заверить ее.

— Ага, то есть питаешься самым что ни на есть вредным образом, — фыркнула моя подруга.

— Эличка, — жалобно проговорила я. — Давай ты все-таки останешься мне подругой и передумаешь превращаться в суровую воспитательницу. Я, честное слово, буду есть правильно, как только расправлюсь с этим гадким делом!

— Тогда появится другое дело, — смотря на меня в упор с неодобрением, заявила Эльвира. — Еще более гадкое. Твой образ жизни сведет тебя в могилу.

— Знаешь, Эличка, мои скромные наблюдения показали мне, что в могилу сводит любой образ жизни, — ответила я ей. — Даже самый правильный. Вот как ни живи, а никто еще вечным не остался. Агасфер же, кстати, говорят, жил абсолютно неправильно. Так что вечная жизнь, Эличка, может быть, все-таки не связана с нашим питанием?

— Тебе вредно слушать музыку, — заявила Эльвира. — В голове у тебя, Данич, полный винегрет. Причем еще и философский, что самое печальное. Но я все равно почему-то люблю тебя. Есть в твоей дурной особе что-то ужасно обаятельное и привлекательное.

— Я тоже тебя люблю, Эличка, — заверила я и для подтверждения чмокнула ее в нос.

— Постарайся вернуться пораньше. И, пожалуйста, Данич, береги себя. Ладно?

Я кивнула. Конечно. В конце концов, ничего особо опасного в моих планах на сегодняшний день не значилось.

* * *

Константин Александрович Затонский жил недалеко от меня — всего одна остановка.

Его дом стоял на самом углу улицы, очень симпатичный и милый. Бывают такие четырехэтажки. Самые обычные, а вот почему-то кажутся тебе живыми, с собственным дыханием.

Я подошла к подъезду, в котором жили родители Игоря Затонского, и почему-то вдруг кольнуло сердце. Прикрыла глаза. Сейчас войду в дом, где поселилась большая беда. Я должна буду выпытывать у этих людей, совсем недавно потерявших сына, все подробности. Может, они хотят все забыть. Может быть, вообще это его отец мстит за гибель сына. Насколько ты права, Саша Данич, в своем стремлении найти убийцу? Конечно, преступление должно быть наказано, но ведь и этот человек может считать точно так же!

И самое ужасное, что мне куда симпатичнее этот мальчик, которого я никогда не видела, чем Мещерский со товарищи!

Поэтому я остановилась и попыталась справиться с охватившей меня паникой.

«Что поделаешь, Саша, — строго сказала себе. — Это работа. И почему ты так уверена, что Затонский бегает по городу с револьвером?»

— Вы меня пропустите? — услышала за своей спиной и обернулась.

Человек спокойно улыбался мне, без тени раздражения дожидаясь, когда я отойду в сторону или продолжу движение. Мягкие черты лица, яркие и ясные голубые глаза, которые не могли скрыть даже уродливые очки, да, впрочем, и эти очки, придающие его лицу что-то необъяснимо симпатичное, делающие его похожим на старого учителя «гимназии», — все в нем располагало.