Пальмы, солнце, алый снег - Анна и Сергей Литвиновы

И затравленно – как непривычно применять к нему этот эпитет! – взглянул ей в глаза.

…Шестой день тренинга, свои истории все его участники уже рассказали. Теперь начинается самое интересное: практические занятия. Только стрелка часов уже прыгнула на четверть одиннадцатого, а ни Андрей Степанович, ни Тося в аудитории так и не появились.

– А где же наши голубки? – удивленно спросила Ярослава психолога. – Отсыпаются? Ночью в койке перетрудились?

– Возможно, они подойдут позже.

Было видно: Яков Анатольевич старается, чтобы его голос звучал бесстрастно. Но не очень-то у него получилось…

– Вы из-за статей переживаете? – тихо спросила Ярослава.

Про публикации в газетах «Экспресс», «Молодежные вести» и какой-то подмосковной лабудени Ярославе рассказала Алена. Вчера, когда они встретились за ужином. Излагала, прямо скажем, не без злорадства. Красной нитью сквозь ее речь проходило: гадость этот ваш тренинг – приехали люди на психологическую релаксацию, а в итоге какая каша заварилась…

В Алене явно знаменитый оратор пропал. Сидит такая смешная, толстенькая, щеки раскраснелись – и вещает чуть не на весь ресторан: «Даже если статьи заказные и Антон с Александрой с собой покончили по личному решению, все равно разве нормально, что после ваших тренингов один себе вены режет, а другая – смертельную дозу наркоты вкалывает?! Бросай ты, Ярька, эти дурацкие занятия!»

Ярослава в ответ весь язык измозолила, защищала и коллег по тренингу, и Якова Анатольевича, но Алену разве переспоришь… Еще и нагнетает: «Смотри, Яречка… Ты ведь свой секрет на тренинге уже рассказала? Все выложила, до деталей? А уверена теперь, что до завтрашнего утра доживешь?..»

Тьфу на бестолковую, да и только. К тому же народная мудрость гласит, что беременных нервировать нельзя. И как объяснить Алене, что она, Ярослава, после вчерашней исповеди не только не умерла, но наоборот – чувствовала себя просто шикарно. Думала: будет тягостно из-за того, что старую историю пришлось ворошить, но оказалось – ничего подобного. Такая легкость на душе – словно заново на свет родилась. Как в старой революционной песне поется: «Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног…»

– Мне совершенно все равно, – обратилась Ярослава к Якову Анатольевичу. – Что бы о вас в газетах ни писали.

Ей показалось – или в глазах психолога и правда мелькнули благодарные слезы? И он с жаром – очень непривычно, обычно-то говорит размеренно и спокойно – ответил:

– Спасибо, что веришь. Жаль только: хорошие люди всегда в меньшинстве.

– Да вам и Тоська верит, и Андрей Степанович! – горячо зашептала Ярослава. – Я уверена: они просто проспали. Они вчера в капитальный загул пустились, я их глубокой ночью в кабаке видела…

– В ресторане? – недоуменно переспросил психолог.

– Ну да.

– Ты уверена?

– Ага. Сидят в уголку, пьют шампанское, воркуют…

На самом деле Ярослава лукавила. Ни в каком кабаке она ночью не была, и Тосю, как и Андрея Степановича, после вчерашнего тренинга не встречала. Но ведь эти двое, свежеиспеченные любовнички, вполне могли бы там быть! Почему же Яков Анатольевич так удивился?

– Давайте подождем их еще! – предложила Ярослава. – Они придут, обещаю!

– Нет, деточка, – мягко и грустно отказался психолог. – Ждать мы больше не будем. Давай начинать…

Ну, начинать так начинать. Персональное занятие с Гвоздициным – это куда ценнее, чем групповой тренинг. И Ярослава с удовольствием погрузилась в мягкое кресло напротив психолога, подобралась, сконцентрировалась, чтобы ни единого слова не упустить.

– Сегодня мы опять поговорим о любви… – начал Яков Анатольевич.

И Ярослава в предвкушении интереснейшей темы вся обратилась в слух.

Но начать разговор они не успели.

Дверь в аудиторию вдруг распахнулась. Широко, по-хозяйски, с хлопком – участники тренинга себе таких выходок сроду не позволяли.

На пороге замаячило двое. Обычные с виду мужчины, неброско одетые, с неприметными лицами – такое в толпе мелькнет, никогда потом не признаешь. Постояльцы «Тропиков»? Ошиблись дверью?

Психолог и посмотрел на них как на случайных людей. Досадливо поинтересовался:

– Вы кого-то потеряли?

А Ярослава – сказались годы работы в опасном, а какой еще может быть в России, бизнесе – прочухала мгновенно: мужики не ошиблись. И сюда, в аудиторию, явились совсем неспроста.

Она в тревожном ожидании замерла. А один из мужчин обратился к психологу:

– Вы – Гвоздицин Яков Анатольевич?

– Да, это я, – растерянно пробормотал тот.

– Мы вынуждены вас задержать.

– Что-о?..

«А вот сейчас ты совсем не кремень, – мелькнуло у Ярославы. – Но такой же, как я – испуганный, дрожащий перед жизнью человечек».

– Будьте добры проследовать за нами, – бесстрастно велел второй из незваных гостей.

– Но почему?.. В чем меня обвиняют?

Первый шок прошел, психолог постарался взять себя в руки.

– Пока еще не обвиняют, но – подозревают, – веско ответствовал первый из мужчин.

А второй безжалостно пояснил:

– Вы задерживаетесь по подозрению в убийстве трех человек.

– Трех?!

Это слово и Ярослава, и Яков Анатольевич выкрикнули на два голоса.

– Нечаев Антон Андреевич. Клевенская Александра Вадимовна. Становой Андрей Степанович, – перечислил милицейский.

– Андрей Степанович?.. – растерянно переспросил Гвоздицин. – А что с ним?

– Он мертв, – сказал, как отрубил, первый.

– Не может быть… – тихо выдохнул психолог.

Его слова подхватила и Ярослава, напустилась на незваных гостей:

– Вы все врете! Вы шутите!

– Какие уж тут шутки… – тяжело усмехнулся первый.

А второй хмуро пояснил:

– Андрей Степанович отравлен. У себя в номере.

И Ярослава увидела, как вдруг переменилось, задрожало лицо Якова Анатольевича.

Алена, молодой специалист, 219-й день

«Вам будет здесь спокойно», – гласил рекламный буклет «Тропиков».

Как и вся реклама, он полностью врал.

Потому что уже во второй раз за короткий отдых в дверь моего номера ломились. Самым наглым образом – стучали решительно и громко, кулаками и, по-моему, даже ногой.

Но только если в первый раз, когда погиб Антон, мою дверь выламывали глубокой ночью, то сейчас часы демонстрировали время – начало второго, не ночи, а дня.