Завоевание - Алия Якубова

Это было милосердное решение, и многие оценили это. То, что произошло сегодня в этом зале, не забудется вампирами. Все они сегодня ощутили истинную силу и мудрость королевы.

Через несколько минут в зале остались лишь Менестрес и Антуан. Все остальные покинули дом, спеша или исполнить приказ королевы, или просто пока убраться подальше, чтобы не вызвать ее гнев. Они видели, к чему это может привести.

Менестрес и Антуан наконец-то остались наедине. Она сделала шаг по направлению к нему, но пошатнулась, и Антуану пришлось подхватить ее, иначе она упала бы.

— Со мной все в порядке, — поспешила успокоить его Менестрес.

— Как же, — проворчал Антуан. — Ты совсем не заботишься о себе. Впрочем, как всегда. Сначала мое пробуждение, потом уничтожение Германа и гипноз охотников. Другой вампир на твоем месте совершенно обессилил бы, и ему понадобились бы недели на восстановление.

— Я не просто вампир. На мне лежит большая ответственность.

— Но бывают моменты, когда можно позволить и другим позаботиться о тебе, — с этими словами Антуан подхватил ее на руки и понес в спальню.

Он осторожно положил ее на кровать, внимательно оглядев это сооружение — чудо современной техники.

— Я вижу, ты немного изменила обстановку. Хитрое сооружение.

— Зато гораздо безопаснее, чем гроб, и удобнее, — сказала Менестрес, попытавшись встать, но Антуан остановил ее.

— Лежи, у тебя был трудный день.

— Ерунда. Я могу все повторить заново и не один раз. Сил у меня хватит. Я живу больше шести с половиной тысяч лет. За это время даже обычный вампир набирает огромную силу.

— Я знаю, но все же сегодняшние события повлияли на тебя. Тебе нужна свежая кровь, и лучше кровь вампира, — он сел на кровать и, оттянув ворот рубашки, сказал, — Пей.

— Но...

— Никаких «но». Ты сделала для меня гораздо больше. Я помню, как ты вынесла меня, умирающего, на своих руках. Ты дважды сделала невозможное: сначала вернула мне жизнь, а потом сделала прежним. К тому же ты возродила меня Черным Принцем, хотя я еще не был им, когда меня чуть не убили. Все это стоит гораздо больше, чем несколько глотков крови.

— Я делала это не из корысти, а для любимого человека.

— И я поступаю так же, — улыбнулся Антуан.

— Хорошо.

Менестрес села, придвинувшись ближе к Антуану. Она нежно провела рукой по его щеке, шее. Ее губы влажной прохладой коснулись его кожи. Антуан даже не почувствовал, как острые клыки вонзились в его плоть, прокусывая вену. Менестрес была крайне искусна в этом, поэтому он не чувствовал боли, ему было даже приятно. Это был такой невероятный взлет и слияние чувств. Их ощущения сейчас были сродни экстазу.

Менестрес сделала всего несколько глотков. Этого было достаточно, чтобы полностью восстановить ее силы. Бледность исчезла с ее лица, уступив место румянцу. Свет ее глаз стал еще ярче, они с нежностью и любовью смотрели на Антуана. Две небольшие ранки, оставленные ей на его шее, уже зажили, полностью исчезнув.

— Ты нисколько не изменилась, — улыбнулся Антуан, целуя ее. — Я рад, что мы снова вместе.

Менестрес ничего не сказала, а лишь поцеловала Антуана. Он ответил ей поцелуем. Он осыпал поцелуями ее лицо, ласкал ее плечи, грудь, она отвечала ему тем же. Менестес подняла руки к плечам, и в следующий миг платье стекло к ее ногам. Ее обнаженное тело, окруженное лишь облаком ее длинных светлых волос, было совершенным. Она опустилась на кровать, и Антуан последовал за ней, не выпуская ее из своих объятий. Наконец обретя друг друга после долгой разлуки, они любили страстно, всепоглощающе. Казалось, весь остальной мир перестал для них существовать. Последние сомненья Менестрес рассеялись. Антуан был рядом с ней: любящий, нежный, живой. Узы, связывающие их, не смогло порвать даже время.

Потом Менестрес лежала в объятьях Антуана. Глаза обоих светились счастьем. Наконец Антуан решился задать вопрос, который мучил его с тех пор, как он обрел свой истинный облик:

— Менестрес, я хочу кое-что спросить...

— Да?

— Этот вопрос мучает меня с тех пор, как я снова стал собой. Сильвия, она не...

— Нет, она не наша дочь. Она не вампир. Я подобрала ее совсем крошкой и полюбила ее как родную. Она помогла мне пережить все эти годы одиночества, но она мне приемная дочь.

— Жаль.

— Но у нас еще все впереди, — улыбнулась Менестрес.

— Да, теперь мы всегда будем вместе.

— У нас впереди вечность. Сможем ли мы прожить ее вместе?

— И не надоесть друг другу до смерти через семь-восемь веков, — со смехом закончил Антуан.

— Посмотрим, — так же смеясь ответила Менестрес.

Сейчас они были счастливы. Они нашли друг друга, обрели любовь, а дальше — кто знает. Вечность — не легкое испытание.

Французская осень медленно и очень неохотно вступала в свои права. Листва деревьев, росших вдоль дороги, лишь слегка подернулась желтизной, а трава по-прежнему сохраняла зелень и упругость.

По ночному небу пробегали редкие облака, от чего свет звезд и луны, пробивавшийся сквозь них, казался еще ярче. Царили тишина и покой, нарушаемые лишь шелестом листьев и редким вскриком ночной птицы.

И вдруг в эту тишину ворвался грохот и стук копыт. По пустынной дороге пронеслась большая карета, запряженная четверкой горячих вороных жеребцов. На ее двери красовался баронский герб. Управлял каретой статный мужчина лет двадцати восьми с огненным взглядом и длинными светлыми, практически белыми волосами, развевающимися на ветру. А в окошке всего лишь на краткий миг можно было увидеть красивое лицо молодой женщины в обрамлении длинных вьющихся волос цвета спелой пшеницы.

Карета стрелой промчалась по дороге, взметнув целый вихрь успевших опасть листьев, мимо покосившегося указателя, гласившего: «Тулуза — пять лье».

* * *

— Антуан! Клод тебя везде ищет! — молодая девушка лет восемнадцати с пышными светлыми, отдающими в рыжину волосами и серыми глазами вбежала в зал для фехтований.

Ее слова были обращены к стройному молодому человеку лет двадцати пяти с благородными чертами лица, обладателю широких плеч и длинных, немного вьющихся светлых волос, такого же рыжеватого оттенка, что и у девушки. И вообще, между ними угадывалось явное родственное сходство. Только глаза у него были не просто серые, а серо-зеленые.

Его противником был юноша чуть старше двадцати. В нем тоже угадывались общие черты с этими двумя. Только его волосы были каштановыми. Их непослушные пряди даже не доставали плеч, и, намокшие от пота, липли к лицу. Ростом он был на полголовы ниже Антуана.