Убийство в Леттер-Энде. Приют пилигрима (сборник) - Патриция Вентворт

В этой странной тишине они слушали, как Минни Мерсер рассказывает коронеру, присяжным и всем им, что она поменяла местами чашки. Они все знали мисс Минни. Она учила их детей в воскресной школе и приходила в их дома как друг. За ее историей была жизнь, которую она вела у них на глазах сорок восемь лет. Внимание к жизни королевской семьи ничто по сравнению с вниманием к жителям деревни. Никому из деревенских жителей не могло прийти в голову, что мисс Минни говорит хоть слово неправды. Не приходило это в голову и коронеру, но он задал несколько вопросов, чтобы представителям прессы все было совершенно ясно.

– У вас не мелькнула мысль, что порошок, который миссис Леттер сыпала в чашку, мог быть не сахаром?

– Я подумала, что это сахар или что-нибудь сладкое – например, сахарин. Миссис Леттер иногда принимала лекарства для похудения. Я решила, что она подслащивает свою чашку – она любила очень сладкий кофе.

– А что вы подумали, когда она отнесла чашку к креслу мистера Леттера?

Голос Минни впервые дрогнул.

– Я подумала… миссис Леттер была зла на него. Подумала, что она… сделала это нарочно. Он всегда клал в кофе один кусок сахара. Вот почему я поменяла местами чашки.

– Это была единственная причина?

– Да.

Ее попросили опознать табакерку.

– Это из нее миссис Леттер высыпала порошок в кофе и потом заполнила ее розовыми лепестками?

Табакерка лежала на столе между ними, блестевшая серебром и разрисованной крышкой – кокетливой французской Венерой с развевающейся голубой лентой, с розами в волосах и со смеющимся Купидоном, целящимся игрушечной стрелой из игрушечного лука. Красивая безделушка для хранения яда.

Минни помотрела на нее и сказала: «Да».

Полицейский эксперт, который обследовал табакерку, показал, что обнаружил под розовыми лепестками белый порошок, приставший к бокам и ко дну табакерки. Были обнаружены следы морфия. Порошок оказался идентичен с образцами из ванной миссис Леттер.

Больше свидетелей не было.

Коронер быстро подытожил результаты дознания. Присяжные удалились. Начались негромкие разговоры.

Жители Леттер-Энда сидели молча. Даже не разговаривали друг с другом. Джулия бросила взгляд на Минни и понадеялась, что Минни не упадет в обморок. Джимми Леттер ни на кого не смотрел. Он сидел на крайнем сиденье в первом ряду, слева от него была сосновая стена, липкая от лака, справа кузен Энтони. Все видели только его затылок, может быть, иногда ухо и часть щеки. Джимми смотрел на дощатый пол. Доски слегка потрескались, в трещины набилась пыль. Из пыли вылез крохотный паучок и побежал по одной из досок. Через несколько дюймов остановился, замер и притворился мертвым. Джимми пристально наблюдал за ним. Побежит паучок дальше или останется на месте? Что заставило его вылезти из щели, почему он остановился и притворился мертвым? Что вынуждает людей делать все то, что они делают? Что заставило Лоис попытаться отравить его?

Паучок шевельнулся, пробежал еще около двух дюймов и снова притворился мертвым. Джимми не сводил с него глаз.

Присяжные совещались всего четверть часа. Старшина присяжных, рослый, добродушного вида фермер, заговорил очень медленно, веско, внятно. В руке он держал лист бумаги и читал по нему.

«Мы пришли к заключению, что покойная скончалась вследствие отравления морфием – что морфий находился в кофе, который она приготовила для своего мужа и поставила возле его кресла – что мисс Мерсер поменяла местами чашки, не зная, что в одной из них находится яд, и нисколько не виновна в произошедшем. Мы также убеждены, что мисс Мерсер хранила морфий под запором, и ее совершенно не в чем обвинить».

Раздались аплодисменты, их тут же остановил коронер.

– Это вердикт о смерти в результате несчастного случая.

– Да, сэр. Но мы хотим указать в протоколе, что, кроме миссис Леттер, тут некого винить. И мы хотели бы, если это уместно, выразить наше сочувствие мистеру Леттеру.

Джимми Леттер поднялся и вышел в боковую дверь. Энтони вышел вместе с ним. Через несколько секунд за ним последовали остальные члены семейства. Жители деревни Рейн принялись обсуждать самую большую сенсацию с тех пор, как солдаты Кромвеля ставили в церкви своих лошадей.

Энтони вышел из кабинета Джимми. Встретив Джулию и Минни, он не решался передать им поручение. Минни выглядела так, словно дошла до полного упадка сил, до упадка почти всего. Джулия спросила: «В чем дело?», и Энтони заговорил, обращаясь к ней:

– Джимми хочет видеть тебя, Минни, но ты выглядишь слишком слабой.

Минни Мерсер выпрямилась. Когда мы думаем, что дошли до полного упадка, всегда что-то остается. Она не могла найти сил для себя, но нашла их для Джимми.

Войдя в кабинет, Минни затворила дверь. Джимми стоял у окна, спиной к ней. Он не обернулся. Когда Минни подошла к нему, он подвинулся, освобождая ей место. Они сели рядом на диванчик. Джимми заговорил не сразу, и постепенно ее страх начал уходить. Страх, мучивший ее днем и ночью после смерти Лоис, что Джимми возненавидит ее за то, что она сделала. Минни совершила это без злого умысла, но, возможно, он никогда не сможет забыть, что это сделала она. Однако, будь у него такая мысль, она поняла бы это, сидя рядом с ним в окружающем безмолвии. Минни знала его так долго, так хорошо, любила так сильно, что Джимми не сумел бы скрыть этой мысли. Ей стало совершенно ясно, что ему нечего скрывать. Он был мучительно уязвлен, мучительно несчастен. Ему, ее бедному Джимми, требовалось утешение. И требовалась она.

Наконец он произнес:

– Скверное дело, Мин.

– Да, мой дорогой.

После очередной паузы он коснулся ее руки.

– Ты спасла мне жизнь.

Она словно бы утратила дар речи. Джимми тут же отвел руку. Через секунду заговорил:

– Я все еще не могу этого осознать. Я причинял всем громадное беспокойство. Все были очень добры ко мне. Скажи им, что я всеми силами постараюсь загладить то плохое, что причинил. Все были очень добры.

– Хорошо, скажу.

Джимми откинулся назад, к косяку окна. Минни поняла, что он испытывает облегчение – он сказал то, что сказать было трудно, и на душе у него стало легче. Она понимала, что он, в сущности, сказал: «Ты спасла мне жизнь. Я не стану кончать с собой». С ее души было снято самое тяжкое бремя.

Вскоре он заговорил о Ронни Стрите:

– Я сказал Элли – пусть привозит его в любое время после похорон. Ты не будешь против, если миссис Хаггинс станет приходить каждый день?

– Нет, не буду. Последние несколько дней она приходила.

Джимми потер нос привычным жестом.

– Если потребуется еще прислуга, устроишь все сама? Вы с Элли не должны перетруждаться. Джулия говорит, вы работаете слишком много. Устрой все так, как было раньше… Мин, ты не съедешь?