Феникс. Труболесье - Влад Туманов

–Убью… – прошептал я и потерял сознание.

[1] Фамильяр – волшебный териоморфный дух, согласно средневековым западноевропейским поверьям служивший ведьмам, колдунам и другим практикующим магию.

Меня разбудил протяжный стон, донёсшийся откуда-то сбоку. Придя в себя, я не сразу осознал, где нахожусь. Прохладный ветер приятно обдал моё лицо свежим потоком воздуха и растрепал и без того взъерошенные волосы. Открыв глаза, я мотнул тяжёлой головой, о чём сразу пожалел. В голове раздался звон колоколов, бьющих о стенки моей настрадавшейся черепной коробки. Скривив лицо, я тихо простонал, стараясь изменить положение онемевших рук и тела, но у меня не получилось.

– Да что за… – прошипел я сквозь зубы, дёрнул пару раз руками в последней попытке освободиться и огляделся.

Я находился на улице. Вокруг светало, а где-то за кронами деревьев только-только начинали появляться солнечные лучи. Широкая поляна с иссохшей землёй, на которой я оказался, была вся уставлена столбами, коих я насчитал, по меньшей мере, три десятка. Все они были вбиты в землю на небольшом отдалении друг от друга, но из множества по назначению использовалось всего три.

К одному был привязан я, и ещё два предназначались для неизвестных мне эльфов. Раздетые догола и покрытые ссадинами, они молчали, опустив головы вниз, и лишь изредка постанывали, словно на мгновение выпадая из сна в суровую реальность. Падающие вниз длинные волосы скрывали их лица, но силуэты показались мне знакомыми, хоть вначале я и не придал этому большого значения.

Сама же поляна явно находилась в поселении эльфов, коих вокруг бродило бесчисленное множество. Хотя нет, сосчитать их всё же можно было, но моё самочувствие было настолько ужасным, что в глазах двоилось, а желудок так и норовил выпустить наружу своё содержимое. Подолгу концентрировать на ком-то свой взгляд у меня не получалось, а потому я решил этого не делать, сосредоточившись на окружении. У меня было явное сотрясение головного мозга, о чём свидетельствовали симптомы, а затылок стянуло запёкшейся кровью. Из-за этого я не мог крутить головой так, как мне хотелось, но округу, всё же, разглядеть попытался.

Вокруг самой поляны, на которой мы находились, тут и там были расставлены крошечные домики. Какие-то висели на высоких деревьях, уходящих ввысь на десятки метров, и соединялись натянутыми между ними мостами. А какие-то жилища были расположены прямо на земле и имели причудливую, конусообразную крышу, похожую на коническую панаму.

Не сразу дошедшие до меня воспоминания и осознание моего плачевного положения накатили снежным комом. Паническая атака подкралась оттуда, откуда не ждали, и я забился в истерике, стараясь вырваться из пут.

Но все мои попытки порвать верёвку заканчивались там же, где начинались. Сделать этого без огромной силы, которой у меня не было, попросту было невозможно. Пытаться уйти в тень так же оказалось бесполезной тратой времени, сил и энергии. Путы начинали нагреваться и подпаливать мне кожу, как только я пытался использовать свою способность. И пускай я мог терпеть, ведь подобные ощущения уже не вызывали у меня такую сильную боль, как раньше. Особенно после случая, когда я буквально заживо горел под солнцем. Проблема была совершенно в другом. Путы не просто служили неким детектором магии, но и её блокиратором. Все потоки, которые я направлял на ту или иную способность, в один момент прерывались, и я получал закономерное наказание в виде сильного жжения.

Притом, можно было даже и не надеяться, что верёвка загорится, и путы сами по себе спадут, если приложить к этому больше энергии и сил. Почему-то у меня было стойкое ощущение, что эльфы не совсем дураки, и сколько бы я не пытался провернуть подобное, исход бы был один – я бы просто наносил своей коже урон, а к побегу не приблизился бы ни на шаг. Исходя из этих мыслей, я решил сконцентрироваться на чём-то более важном в сложившейся ситуации.

Солнце.

О, да… оно помаленьку начинало показываться из-за горизонта, постепенно накрывая поляну яркими лучами, и совсем скоро должно было достать и до меня. И судя по иссохшей земле вокруг, я понимал, что когда солнце встанет в зенит, мне крышка. Никакие волосы не спасут меня от почти прямого попадания солнечных лучей, и я буду полыхать как факел, не имея возможности ничего с этим поделать. Точнее, будет полыхать моя голова, ведь у эльфов так и не получилось раздеть меня догола. И судя по тому, как сильно болело всё моё тело, особенно при вздохе, сделать они это пытались очень и очень рьяно. Парочку рёбер сломали так точно…

Конечно, можно было бы попытаться воспользоваться преимуществом болезни и таким образом сжечь путы, но снять перчатки оказалось почти нереальной задачей. Руки были слишком сильно стянуты верёвкой и повёрнуты друг к другу тыльной стороной, отчего я даже не мог коснуться собственных пальцев.

Сильно выругавшись и осознав свою абсолютную беспомощность, я вдруг дёрнулся, поймав на себе искромётный взгляд черноволосого эльфа, неожиданно очнувшегося от сна. Он смотрел на меня глазами, полными животной ярости и безудержного гнева. Он смотрел на меня так, словно был готов вырвать столб с корнями, лишь бы убить меня прямо здесь и сейчас. И я прекрасно знал, кому принадлежат эти глаза. Это был Арамиль, тот самый эльф, поймавший меня и доставивший в это поселение. А рядом с ним, судя по белым волосам, оказался его брат Хэйян.

– Сволочь… Всё из-за тебя, урод! – Арамиль плюнул в мою сторону. – Что за тварь ты в нас кинул?! Хромас нас чуть живьём не сожрал из-за твоей выходки! Хотя, лучше бы сожрал…

Выговорившись, эльф уронил остекленевший взгляд и всхлипнул. Мне стало как-то не по себе, но я так до конца и не понимал, о чём он говорит:

– О чём ты? – я попытался говорить максимально спокойно, насколько это возможно было сделать со связанными и ноющими от боли руками.

Арамиль на мгновение поднял свой взгляд на меня и вновь опустил его вниз, ругаясь при этом отборным эльфийским матом. Не знаю, почему именно эльфийским, но звучал он так, словно мне подобные слова никогда не выговорить. Я отчётливо понимал их значение и удивлялся тому, как можно так изощрённо и при этом красиво высказать недовольство, используя лишь матерные слова. Когда запас ругательных слов в голове эльфа иссяк, он перешёл на обычную речь, но она была ничуть не лучше оскорблений:

– Вот чёрт тебя тронул его бить, а?.. Сдался бы нам спокойно, так хоть, может, и помер бы быстро и без боли!.. А теперь нам всем тут предстоит долгая, мучительная и изнурительная смерть под палящим солнцем… – эльф ударился несколько раз затылком о столб, словно приводя себя в чувство. – Да чтоб меня… как всё так повернулось?..

– Ты сейчас серьёзно упрекаешь меня в том, что я попытался сбежать, чтобы выжить?.. – я усмехнулся и тут же скривился от сковавшей грудь резкой, колющей боли. – Вот хрень…

Арамиль цокнул языком и даже не посмотрел в мою сторону. Так мы стояли около десяти минут, не разговаривая друг с другом и уперев взгляды в землю. Не знаю, как долго бы всё это продолжалось, если бы не очнувшийся от сна Хэйян. Тяжелоо застонав, он чуть не заплакал от накатившей боли, и я мог его понять. Даже в сравнении с Арамилем ему досталось очень сильно. Почти каждый сантиметр его тела был усыпан ссадинами, ушибами и глубокими порезами. Судя по всему, его пытали, прежде чем повесить на столб, и почему-то делали это куда более рьяно, нежели в ситуации с его братом и мной.