Я не такая. Девчонка рассказывает, чему она "научилась" - Лина Данэм

В этом сне у меня длинные-предлинные волосы, все в перьях и бусинах, и я стою нагая на причале. Мое длинное, узкое тело больше похоже на мамино. Я ныряю спиной вперед и идеально вхожу в воду, без брызг.

Однажды наша футбольная команда отправилась на матч. Все мои соседки укатили, а я осталась.

Как прекрасно побыть одной, когда стихает гудение среднезападных акцентов, шорох расчесываемых волос и чавканье резиновых шлепанцев. Я решила пропустить занятие по водным лыжам, написать несколько писем и вздремнуть. А что тут такого? Толком потренироваться все равно не получалось. Учеников было слишком много, и большую часть времени они мерзли на причале в спасательных жилетах, слушая, как хнычет Клэр Б., из-за того что ее отцу исполняется девяносто. Правда, те редкие случаи, когда я все-таки вставала на лыжи, запомнились как нечто неземное: я летала. Чаще это были секунды, но один раз — минуты, не меньше трех. Мир проносился мимо: лодки, дома, смазанные сосны, — а дальше я влетела в участок сильной ряби и по неопытности здорово грохнулась. Лыжи разъехались, я исполнила пару шпагатов, что для меня сверхъестественно, и ударилась о воду, сначала задом, потом носом.

Проснулась я на закате, было жарко, и зудела кожа. Меня разбудили соседки: они вернулись счастливые, с победой.

— Мы их размазали! — крикнула Мэдлен, швырнув грязные носки на нижний этаж моей кровати.

— Они тормозные и жи-и-ирные, — визгливо протянула Эмили, разоблачаясь до лифчика.

— Сюпэркру-уто, — поддакнула Филиппин на ломаном английском, с выражением идиотичной гордости на тупой французской мордашке.

У костра тренер по водным лыжам спросил, чем я занималась.

— Все остальные ездили на матч. Ты целый час могла делать что хочешь.

Как вы думаете, какой была бы сейчас моя жизнь, если бы так и случилось?

Методика бегства для девочек в возрасте девяти лет

Ты хочешь сбежать. По многим причинам, но начнем с самой актуальной: ты обозлилась. На отца, который не принимает всерьез твое обещание сойти с ума, если еще хотя бы ночь ты пролежишь в своей комнате одна, глядя на луну. Он считает, это детские страхи, и каждый ребенок должен через свои страхи «пройти». «Постарайся понять, что хуже не станет. В худшем случае все останется как есть», — говорит он. Легче не становится. Он не знает, что у тебя внутри сидит нечто большое и взрывоопасное: оно может устроить окружающим неприятный сюрприз, если обращаться с тобой неправильно, но обернется чем-нибудь прекрасным, если к тебе прислушаться.

Ты зла на мать, потому что она не всегда уделяет тебе внимание и отвечает «да» на вопрос, требующий развернутого ответа. Она рассеянна. Ее рука слишком вяло держит твою, и приходится показывать, как надо сплести пальцы, чтобы держаться за руки крепко. Ты злишься на мать, когда она сидит на крыльце в летних капри и рассказывает кому-то по телефону, что вы отлично проводите каникулы.

Ты зла оттого, что на лето вы уезжаете за город, где слишком тихо и спокойно, и у тебя куча времени, чтобы думать. В городе-то вы живете на Бродвее, и ни одна страшная мысль не пробьется сквозь его плотный шум. Но здесь кругом видишь одни просторы. С каменного моста над речкой. С обомшелого камня позади дома. За брошенным трейлером, где жил раньше Арт, старик со стеклянным глазом. Простор, простор, простор. Можно запугать себя так, что мысли начнут казаться голосами.

В полутора километрах от вас поселились твои крестные, тоже городские жители. У нее рыжие волосы и очки формы «кошачий глаз», он лыс и копирует голоса битлов, правда, все четыре звучат одинаково. Однажды вы с ним берете радиотелефоны и выходите на улицу, чтобы узнать, на каком расстоянии от базы начнутся помехи. Он появляется на вершине холма и машет рукой, а голос в трубке прерывается треском.

На прошлой неделе родители принимали гостей. Съехался весь город. Художники, писатели, друзья, подруги, какая-то женщина с фиолетовыми бровями. И все припарковались на вашей лужайке. Брат Грегори привез вино из сирени, ты выпила три маленьких глотка, притворилась пьяной и разыграла целый спектакль, изображая шаткую походку, как в сериале «Я люблю Люси». Около десяти родители отправили тебя спать. Ты лежала и слушала, как догорает вечеринка; рядом сопела сестра, маленький доверчивый механизм.

Тот день был худшим за все лето. Родители давали всякие неприятные поручения, тебе казалось, что это несправедливо, их прием — не твоя проблема. В конце концов ты поднялась в мансарду и принялась бросать сырые яйца на дорожку перед входом. Отец как будто и не рассердился, просто заставил тебя оттирать каменные плиты кухонной губкой.

Весь следующий день вы посвятили уборке. А следующий за ним — работе. А после этого был обычный день, и все талдычили, что ты должна спать в своей кровати.

И вот теперь пора бежать.

Во-первых, надо собрать сумку. Наверное, лучше всего взять маленький рюкзак, чтобы не сгибаться под тяжестью вещей. Придется много двигаться. Например, тот голубенький, который ты купила сама, чтобы чувствовать себя Шер Хоровиц из «Бестолковых». Но в первый же школьный день ты упрямо пошла играть с этим рюкзачком за спиной в вышибалы, после чего сделалась главной мишенью для насмешек в четвертом классе. Валяй в том же духе, чудик.

Короче говоря, в сумку надо уложить только чистое белье и кусок хлеба.

В городе убегать из дома легче. Выходишь в холл и садишься под рядами почтовых ящиков. Помнишь, как твоя лысая кошка сама спустилась на лифте и спряталась в щель, куда Виктор Карнуччо[88]опускал посылки? Было так смешно.

Глядя из холла на спешащий мимо Бродвей, ты можешь испугаться — так ведь никто тебя там не держит. Скоро мама спустится вниз и уступит твоим просьбам.

За городом все несколько сложнее.

Прятаться удобно за трейлером Арта. Или за старой церковью, но там пахнет сыростью, и идти на полкилометра больше, а ты ненавидишь ходить пешком. Если тебе нужна компания, неплохой вариант — соседский мальчик Джозеф Крэнбрук. Он славный, хоть и ведет себя иногда как псих. (Например, он сорвал с петель вашу дверь с москитной сеткой, когда ты отказалась выйти играть. Папа поговорил с ним, как со взрослым человеком, совершившим ошибку. Он всегда говорит так с детьми, отчасти поэтому ты хочешь сбежать.) Сейчас Джозеф щекастый и слюнявый, вечно по уши в томатном соусе, и единственное его достоинство в том, что у него есть собственная шлюпка, и еще в Хэллоуин он придумал нарядиться гориллой в штанах с подтяжками. Только имей в виду: через десять лет он по-прежнему будет коротышкой, но при этом накачает мускулы и, чтобы дать выход своей неистовой силе, пойдет служить в воздушные войска. Когда ты будешь на первом курсе колледжа, вы столкнетесь на Кросби-стрит, и Джозеф станет первым, кому ты сделаешь минет. Ты возьмешь в рот один раз, в полном ужасе, и не закончишь, и он перестанет с тобой разговаривать. Потом выяснится, что он «помолвлен» с девушкой по имени Элли, ростом на добрых полметра выше него, из Южной Каролины. К тому времени изобретут нечто под названием Facebook, оттуда ты все и узнаешь.