Лев пустыни - Юлия Галанина

– Значит, Вы все-таки, капитан? – не удержалась Жанна.

– У нас не говорят капитан, – поправил ее рыжий. – Говорят раис.

– Так это ты в ту ночь у шейха в шатре был! – мрачно сказала Жаккетта, плюнув на клятву.

– А ты, птичка, откуда знаешь? – первый раз удивился чему-то рыжий.

– По голосу! – коротко сказала Жаккетта.

– Как по голосу?

– Так я тоже в шатре была, в подушках… – вздохнула Жаккетта. – Господин Али сильно ваших денег ждал. Дождался, на свою голову…

– Все в руках Аллаха высокого! – совсем как мусульманин отозвался рыжий. – Но вернемся к нашей истории. Сейчас у нас больше возможностей миновать ненужной встречи с преследователями, чем у «Козочки». А деньги, если все будет нормально, доставят куда надо.

– А почему их не отвезли обратно на Джербу? – спросила Жанна.

– Там стало слишком много охотников на них, – объяснил рыжий. – Проще перебазировать средства в другое место.

– А мы, все-таки, столкнемся! – убежденно сказала Жаккетта.

– Не должны! – мотнул головой рыжий.

– А почему лодка такого странного цвета? – вспомнила Жанна возникший у нее еще на «Козочке» вопрос.

Рыжему вопрос очень понравился.

– Древние латиняне, чьи жилища, статуи и вещицы стало так модно выкапывать сейчас и чем занимаются многие флорентийские, римские и прочие сеньоры, использовали в наблюдательных целях суда, кои именовали скафы, как утверждают писатели того времени, и среди них Флавий Вегеций Ренат.

Девицы безмолвно переварили и древних латинян, и Флавия Вегеция Рената.

– Для того, чтобы суда были невидимы, – продолжал рыжий, – их корпуса и снасти покрывали венетской краской. Пользуясь опытом древних мужей, я покрасил свою «Бирюзу» и надеюсь узнать, будет ли она незаметной на волнах.

– И давно вы ее покрасили? – полюбопытствовала Жанна.

– Буквально перед отплытием сюда! Думал, не успеет высохнуть. Высохла! – поделился радостью рыжий.

– Так значит, Вы еще не знаете, правда это или нет?! – поразилась Жанна. – Я-то думала, вы специально так сделали, чтобы мы от погони ускользнули!

– Скоро мы узнаем! – безмятежно сообщил рыжий. – Милые дамы, время идет, а ночь недостаточно темная. Я предлагаю вам прилечь в носовой части нашего гордого судна. Постарайтесь поспать. Если все пойдет хорошо и наши преследователи, увлеченные гонкой, не обратят внимания на хлипкую пустую с виду лодчонку, то завтра мы поднимем мачту и поставим парус. А пока нам надо дожить до утра.

Жанна и Жаккетта послушно съежились в носу лодки по обеим сторонам от лежащей мачты и, прикрывшись своими белыми покрывалами, задремали.

Рыжий раис сидел на корме.

В самый глухой час ночи «Бирюзу» догнали два точно таких же, как «Козочка», корабля. И перегнали.

Расчет рыжего оправдался.

Можно было двигаться к Кипру.

Утром рыжий обрадовал проснувшихся девиц, что погоня теперь далеко впереди.

– Главное, вовремя остановиться!

К искренней радости Жаккетты подмешивалось тревожное, острое чувство.

Дело в том, что ей очень хотелось на корму. Но она напрочь забыла, о ком же нужно вспомнить, чтобы туда попасть.

Ерзая по скамье и так, и сяк, Жаккетта с тоской перебирала имена, начинающиеся на П.

«Папа Римский? Нет… Петр, апостол? Тоже нет… Пульхерий, святой? Нет, это была Пульхерия…»

Наконец она поняла, что сейчас лопнет.

– Настало время!!! – с отчаянием в голосе сказал она начало формулы. – Вспомнить кое-кого!

– Кого? – изумились хором Жанна и рыжий, решив по голосу Жаккетты, что она хочет открыть какую-то важнейшую тайну.

– Того… – безнадежно сказала Жаккетта. – Который про жизнь писал…

– Все понял! – на ее счастье быстро сообразил рыжий. – Корма в твоем распоряжении. Милая Жанна, посмотрите, пожалуйста, какие красивые рыбки плывут у нас по носу.

Только побывав на корме, Жаккетта ощутила полную, безмятежную радость оттого, что их больше не преследуют.

Когда все проблемы разрешились, рыжий невозмутимо сказал:

– Его зовут Плутарх.

Жаккетта постаралась зазубрить это имя, чтобы оно навсегда засело в памяти.

Не прошло и получаса, желание вспомнить о Плутархе испытала и Жанна. Она тоже позабыла это славное имя, потому что слыхом не слыхивала о его знаменитых «Жизнеописаниях».

И тоже мучалась.

* * *

– И все-таки, откуда Вы знакомы с Плутархом? – спросила Жанна.

«Бирюза» превратилась в одномачтовый парусник и не очень быстро, но все-таки двигалась в нужном направлении.

– А я вообще много что знаю! – с обычной самоуверенностью заявил рыжий. – Это к вопросу, почему бы мне не получить образование.

– Я уже давно поняла, что этот вопрос был бестактным… – смиренно сказала Жанна.

– А что касается Плутарха, который теперь часто будет упоминаться на нашем флагманском галеоне, – заметил моряк, – то, как ни странно, он и другие мужи языческой древности хорошо известен арабам. Лет сто назад магистр ордена иоаннитов, хитрый и мудрый арагонец Эредия собрал в восточных краях великолепную библиотеку рукописей на арабском, персидском, еврейском, греческом и других языках. Потом она хранилась в Авиньоне. По его приказу манускрипты переводили. Перевели с греческого и «Жизнеописания». Я читал и перевод, и греческий оригинал, работа была сделана весьма тщательно. Здесь, в Средиземноморье, вообще много интересного. Настолько все намешано, диву даешься. Кстати, а Кипр, куда Вы упорно рветесь, славится своими астрономами. И астрологами.

– А чем еще славен Кипр, куда я упорно рвусь? – язвительно спросила Жанна, которую заело, что рыжий пират с невозмутимым видом рассуждает о библиотеках и достоинствах переводов. Нашелся профессор!

– Кипр славиться сахаром, медными рудниками да и виноград на нем неплохой, – усмехнулся моряк, словно не заметивший издевки. – Ведь само название Кипр происходит от латинского слова «медь». Жить там можно. Правда его здорово пощипали мамлюки и мои друзья пираты, да и война Лузиньянов[48]с Генуей тоже подсократила число поселений. Виноградников много на Лимасольском плато и по южным и юго-западным склонам Троодоса. Землевладельцы живут неплохо, сервы отдают там треть урожая с поля, франкоматы платят монетой. Если люди посажены на барщину, то обязаны отработать сто четыре дня в году. Вас это интересует?