Космопроходцы - Василий Головачев

Затем через минуту вода закипела вновь, на поверхность океана вырвались ещё несколько дымящихся колонн, между которыми сверкнула капля зеркальной вуали: это вылетел из воды «голем», выполнявший каскад фигур высшего пилотажа.

Бугров понял, что катер уворачивается от «выстрелов», создающих островоподобные колонны.

– Забрать шлюп!

«Дерзкий» метнулся в глубь атмосферы Нимфы как стрела, сорвавшаяся с тетивы лука, выписывая безупречную параболу пикирования, которая вынесла его к метавшемуся из стороны в сторону катеру. Заработали комплексы автоматического захвата цели, опережавшие человеческую мысль.

Корабль на несколько мгновений снял пузырь защитного поля, накрывая катер.

Пилот шлюпа заметил выход крейсера из «ямы» невидимости, бросил машину вверх по суживающейся спирали.

Из воды под ним вырвался прозрачным стеблем фонтан, превращаясь в парящий твёрдый столб, догнал катер, ударил вершиной в его корму, но, к счастью, не успел охватить массой превращавшейся в «горячий лёд» воды: «Дерзкий» метнул полотнище плазмы, которое буквально отсекло катер от фонтана. «Голем» влетел в открывшийся портал транспортного отсека, и крейсер лихо унёсся вверх, заканчивая маневр.

Ещё два фонтана, выметнувшиеся из воды и поднявшиеся на двухкилометровую высоту, его не догнали, застыли гигантскими «ледяными» столбами, окутанными струйками пара.

Но это было ещё не всё.

Уже когда корабль вынесся за пределы атмосферы Нимфы, вода у архипелага новых островов выпучилась бугром, закипела, и из её глубин всплыл гигантский жёлто-коричневый пузырь, побитый оспинами рытвин и пор. Превратился в округлую гору шириной не меньше четырёх десятков километров, но не остановился, а продолжил вылезать из воды, круша столбы островов, до тех пор, пока не всплыл весь его «хвост», напоминавший шипастый гребень раковины земного моллюска.

– Мурекс! – пробормотал Альберт Полонски.

– Вестник! – эхом отозвался Посохин, прекрасно видевший весь процесс подъёма монстра через виомы своей каюты.

9

Гнавшийся за катером Вересова колосс не стал преследовать земной корабль. Он крутанулся вокруг планеты, нарушая все законы физики: выглядело это как проявление цепочки «призраков», причём весь маневр облёта Нимфы длился всего несколько секунд! – затем поднялся к поясу Кольца Невесты и застыл, словно уставший от физических упражнений спортсмен.

Бугров на всякий случай увёл корабль в глубь Кольца Невесты, сохраняя режим «стелс», поговорил с Иваном, вызвал Вересова, совещавшегося со своей группой:

– Полковник, жду указаний.

Вересов оглядел свою «гвардию»; по обыкновению сидели в кают-компании, посматривая на плавающие вокруг корабля глыбы льда и камня, закрывающие практически всю сферу обзора.

Ядогава казался абсолютно бесстрастным, как и положено японцу. Озабоченный Посохин нервно мял подбородок. Елизавета кусала губы, смотрела исподлобья, и было видно, что она переживает побег Шнайдера больше всех.

– Ведите наблюдение за объектом всеми средствами, Виталий Семёнович, – сказал Вересов изображению капитана Бугрова. – Как только он начнёт активизироваться, дайте знать.

Изображение Бугрова растаяло.

– Итак, судари и сударыни, ваши предложения.

Ядогава повёл плечом.

– Ваня-кун был прав.

– Я не просил оценивать предложения членов экипажа, Ядогава-сан.

– Он был прав в том, что наш «мурекс» в какой-то степени живое существо.

– Вестник, – сказал Посохин.

– Возможно, Вестник. Либо один из уцелевших жителей Нимфы, что тоже нельзя сбрасывать со счетов.

– Я уверен, что это Вестник. Если бы хозяева Нимфы уцелели, мы встречали бы их на каждом шагу.

– Не буду спорить, Тигран-сан. Надо посмотреть на поведение «мурекса». Я бы послал к нему беспилотники с программами контакта, начал бы облёт и понаблюдал за реакцией.

– Надо спасать Курта, – тихо проговорила Елизавета.

– Он там, – кивнул на виом кают-компании Посохин.

– Где?

– Мы видели, что «голем» нырнул в дырку на голове «раковины». Курт сейчас где-то внутри Вестника. И мне это очень не нравится.

– Я вас понял, – сказал Вересов. – Идей у вас нет. Давайте поработаем над изменением программы контакта. Когда мы летели сюда, не представляли, с чем столкнёмся. Теперь знаем точно.

– Не надо ничего менять, – сказала Елизавета. – Предлагаю запустить к Вестнику два зонда. Один будет передавать на всех диапазонах разработанную специалистами на Земле коммуникационную стратагему, второй попытается наладить связь с Куртом.

Вересов сделал паузу.

Изображение летающих вокруг корабля астероидов исчезло. Появилась панорама планеты, Кольцо Невесты вокруг неё и висящий неподалёку «мурекс» – колоссальная «живая» конструкция в форме раковины, при взгляде на которую невольно хотелось задержать дыхание.

– Хорошо, – сказал Вересов. – Прошу всё же подумать над нашими дальнейшими планами, если Вестник не захочет с нами общаться.

Мужчины дружно встали, выжидательно посмотрели на продолжавшую сидеть Елизавету и вышли.

Она подняла голову, позвала:

– Даль Данилович…

Вересов задержался.

– Слушаю.

– Хотела бы попросить прощения…

– Не надо себя накручивать, – с неожиданной мягкостью в голосе сказал Вересов. – Может, это и к лучшему, что Курт сорвался до контакта, а не во время его. Иван и здесь прав, предположив, что эмоции Курта вполне способны повлиять на Вестника.

– Вы думаете, он жив?

– Иван сказал, что чувствует Курта.

Елизавета улыбнулась.

– Экстрасенс доморощенный. Кстати, как он себя вёл?

– У парня великолепное чутьё на опасность и не менее великолепная реакция. Мы живы благодаря ему.

Елизавета изменилась в лице.

– Что там произошло?

– Он умудрился маневрировать так, что ни один разряд «мурекса» не попал по катеру.

– Значит, эти странные острова…

– Следы разрядов какого-то неизвестного нам вида энергии, превращавших воду в «горячий лёд». Видимо, сражение жителей Нимфы с агрессором происходило в глубинах океана, и вся их инфраструктура действительно покоится на твёрдоводяном ядре планеты.

Елизавета ушла мыслями в себя.

Вересов не стал её торопить, ожидая, что она скажет, но женщина опомнилась, улыбнулась и поднялась.

– Извините, задумалась. Пойду поработаю с материалом.

Вышла первой.

Вересов синтезировал себе молочный коктейль, медленно выцедил полстакана, разглядывая «раковину мурекса», и направился в рубку.