Змеи города роз - Юлия Арвер

– Для чего тебе мой дар?! – рявкнула я. Только бы убийца отвлекся! Только бы опустил руку! – Неужели мало своего?! Тебя не разорвет от магии?!

Колдун вновь перевел взгляд на меня, по-птичьи склонив голову в маске. Наверняка размышлял, стоит ли делиться правдой. Труп уже ничего не разболтает, а смерть моя неизбежна, если уж он намерился выжать из меня магическую силу, как сок из спелой ягоды.

Кадар открыл рот, но не успел произнести и слова. Ингар, воспользовавшись мгновениями форы, выхватил из ножен заточенный кинжал и с нечеловеческой силой метнул его в убийцу. Клинок, подхваченный тенью, нес колдуну смерть… Он нес и нашу надежду пережить этот вечер… надежду отомстить за убитых… Но за долю злосчастной секунды до того, как лезвие проткнуло бы плоть кадара, будто теплое масло, тот сбил его незримой силой. Бесполезное оружие со звоном отлетело к окну, и звук, отразившийся от мраморного пола, обрушился на меня громом колокола на часовой башне.

Демоны с возмущенным шипением взяли Ингара в плотное кольцо. Они сжимали его так крепко, будто обладали телами. Миреец зашипел от боли, но гордо вскинул голову, глядя в глаза колдуна – того, кто выйдет победителем из сегодняшней схватки.

– Плохо бьешь, лихомор. Вот как надо!

Последние слова кадар выкрикнул на выдохе и выбросил вперед напряженные руки. Заостренный сгусток тьмы, который тот силой мысли оторвал от одного из демонов, стрелой промчался по комнате, не оставив ни единой возможности уклониться, и вошел в живот Ингара. Тени взметнулись вокруг него, но не успели защитить своего хозяина.

Я надеялась… всего секунду надеялась, что оружие кадара не принесло Ингару вреда, но стоило ему пошатнуться, как липкий ужас сковал меня ржавой цепью, отчетливо пахнущей кровавой медью. Казалось, вся эта ночь наполнилась кровью мирейца…

Ингар рухнул навзничь, зажимая рану, кровь из которой струйкой просачивалась сквозь пальцы. Паника накрыла мои глаза пеленой из черных мушек. Я отчаянно желала броситься к своему солдату, но демоны удерживали меня на месте. Мне ничего не оставалось, кроме как сосредоточиться на отчаянной, смертоносной ненависти и с воплем раненого животного создать огромную стену огня.

Ладони, откуда и вырвалось пламя, равное жару преисподней, покрылись волдырями и взорвались жгучей болью. Я не желала обращать на нее внимание. Ее не осталось в мире, сузившемся до одного-единственного человека. Кровь, покидающая его тело, заполнила мою реальность цветом киновари. Не существовало ни обители Творца, ни преисподней. Остался лишь Ингар… И я, в отчаянной агонии сжигающая собственную спальню и собственные руки.

Демоны черными молниями ринулись к хозяину, защищая его от языков разъяренного огня, подогреваемого моим необъятным гневом. Они скрыли кадара в плотном коконе, из которого донеслись почти неразличимые слова. Приказ…

Демоны, запечатавшие дверь, расступились, и та впустила в горящую спальню двух солдат империи. В их телах прямо на моих глазах растворились чернильные тени. Кадар подчинил себе невинных людей и получил новых приспешников.

Ярость не позволила мне колебаться. Не бывает войн без жертв…

В эти минуты, наполненные киноварной пеленой и вонью копоти, я желала спасти лишь одного человека – мужчину, чьи окровавленные руки отчаянно зажимали рану. Ингар силился встать, но не мог совладать с собственным телом. Его глаза затуманились, рот открылся в беззвучном крике, а тело сковала судорога. Здравый смысл подсказывал, что кровотечение не было настолько сильным, чтобы убить Ингара в считаные минуты, но его сознание угасало слишком быстро… Я чувствовала… нет, я знала, что виной тому частица демона, которой кадар ранил моего солдата! Она убивала его…

Одержимые бросились ко мне с саблями на изготовку, повинуясь чуть слышному приказу кадара. Амаль, ты уже убивала… Не дрейфь!

Я взвыла от боли, когда из ладоней вновь вырвалось пламя. Боль сковала руки до самых локтей. Необузданная огненная стихия пленила обе фигуры, заставив их извиваться и молить о пощаде. Я ждала, когда же тени покинут тела мужчин, но те накрепко срослись со своими жертвами. Разве способны демоны чувствовать агонию пожираемого огнем тела? Им все равно. А я лишь уничтожила врагов. Остальное неважно.

Когда тела солдат покинула жизнь, от каждого из них отделились тени с горящими алыми глазами. Они угрожающе зашипели на меня, присоединившись к остальным, которые по-прежнему защищали хозяина.

Я отчаянно кашляла, задыхаясь от гари и дыма, но усилием воли обрушила на кадара новую волну пламени в бешеной надежде, что вот сейчас получится достать его. И на какой-то миг мне показалось, что победа близко. Пламя окружило колдуна вместе со щитом из демонов, набросилось, словно хищник, готовый рвать плоть на кровавые ошметки.

Мгновение, и в буйстве стихии заметались тени, поглощая его, будто лакомство. Низшие демоны сновали муравьями и жрали, жрали, жрали мое колдовство! Они потушили каждый из огненных языков, лижущих мебель. Комната наполнилась дымом, отчего меня вновь скрутил в узел приступ кашля. На полу хрипел Ингар. Моя душа рвалась к нему, стремилась защитить, остановить кровь, уберечь от вони и чада… Да сделать хоть что-нибудь, чтобы он не умер из-за меня! Тело же пошатывалось, будто молодое деревце на ветру. Огонь забрал слишком много сил.

Кадар с усмешкой взглянул на меня, близкую к потере сознания, и самодовольно хмыкнул.

– Боец из тебя плохонький, наместница. Потратить всю мощь на бредовую атаку могла только глупая истеричная девчонка. Демоны гасят любую магию. Они – мой щит от всего в этом мире.

Несколько теней ринулись ко мне и вновь заключили в кольцо. Кадар брезгливо сморщился и вальяжно повел рукой. Створки окна распахнулись настежь, впуская в комнату свежий ночной воздух. Слабая надежда искоркой мелькнула на краю сознания. Вдруг кто-нибудь в неясном свете фонарей разглядит дым, клубящийся у окна моей спальни? Вдруг хоть кто-нибудь спасет Ингара… и меня саму?

Кадар взмахнул рукой, и неведомая сила швырнула меня на кровать. Затылок пронзила боль от удара о резное изголовье, и перед глазами замельтешили уже знакомые разноцветные мушки. Демоны дымчатым щитом сомкнулись над моим телом, не позволяя пошевелить и пальцем.

Под одной из четырех узорчатых подушек покоился искусно выкованный укороченный кинжал кама – вариация традиционного оружия воинов Нарама, подаренный Беркутом сегодня утром. Изящество обоюдоострого клинка, богатая отделка рукояти с резным орнаментом и роскошные ножны, украшенные металлическими накладками, вызвали у меня невероятный восторг, но утро двадцатого дня рождения выдалось слишком суматошным, чтобы выделить на разглядывание подарка хотя бы минутку. Я сунула кинжал под подушку, намереваясь как следует рассмотреть