Немного героина для невесты Казановы - Екатерина Волкова

— Марина! Хочешь я поклянусь чем угодно, что никогда не предам тебя?

— Не нужно клясться. Просто объясни.

— Конечно же, свой пистолет я сдал. Это пистолет отца. Наградной. Мой отец тоже работал в милиции. Я разве не говорил тебе?

— Нет. Но почему ты хранишь его под подушкой? На случай появления взломщиков?

Егоров растерялся.

— Я не знаю, как-то не задумывался об этом. Там его место, понимаешь? Так отец всегда поступал. Пистолет даже не заряжен.

Марина вздохнула с облегчением.

— Встань. И сними плащ, он весь мокрый.

Егоров послушно встал, снял плащ и повесил его в прихожей.

— Который час? — спросила Марина.

— Ровно час ночи, — крикнул из прихожей Егоров. — Почему ты не легла?

— Как я могла лечь, — возмутилась Марина. — Я бы все равно не уснула.

Егоров засмеялся, возвращаясь в кухню.

— А что же ты сейчас делала?

— Спала, — улыбнулась Марина. — Ну, как повеселился в ресторане?

— Отлично, — ответил Егоров. — Свежее пиво, острая еда. Девушка за соседним столиком подмигивала мне все время, пока я сидел там.

Марина нетерпеливо перебила его.

— А Рыжий?

— Рыжий не подмигивал. Он работает там по-прежнему. Ты очень точно описала его. Рыжий, как морковь.

— Хватит острить.

Егоров сделал серьезное лицо и продолжал:

— Он встречался с мужчиной лет пятидесяти, очень импозантным. Мужчина поужинал, потом они поговорили при входе. Естественно, я не слышал, о чем. Но мне показалось, что мужчина вел себя с Рыжим как босс.

Марина поморщилась:

— Что за словечко — «босс»?

— Ты первая употребила его, — заметил Егоров в ответ на Маринину гримасу. — Я продолжаю. Мужчина отчитал Рыжего, тот умолял его о чем-то, прикладывал руки к сердцу. В конце концов мужчина заказал себе ужин, съел его и сел в машину к Рыжему. Тот поставил вместо себя кого-то другого, и они укатили.

— А ты?

— А я последовал за ними. Вот адрес. Должно быть, это квартира того импозантного мужчины. Рыжий пробыл у него десять минут и вернулся на работу. Ресторан уже закрывался. Я не стал дожидаться Рыжего. У меня предчувствие, что мы сразу же наткнулись на того, кого ищем.

— Опиши мне этого мужчину, — попросила Марина.

— Пожалуйста. Седина, но волосы еще густые. Гладко выбрит. Нос с небольшой горбинкой. Крепкий подбородок. Колючие седые усы щеточкой. Цвет глаз не рассмотрел — темно было. Телосложение крепкое. Рост около ста восьмидесяти. Хорошо сшитый костюм. Кажется, он выглядит моложе своих лет. И еще, он производит впечатление человека искусства, который решил с приближением старости остепениться. А кроме того, он похож на человека, который выпутается из любой ситуации, если только не будет веских доказательств его вины. Тебе он напоминает кого-нибудь из знакомых?

Марина задумалась.

— Мне кажется, таких людей очень много. Нет, мне никто не приходит в голову. Ты уверен, что мне не нужно пойти с тобой в следующий раз?

— Уверен, — твердо сказал Егоров. — А теперь нам обоим пора спать. Завтра решим, что будем делать дальше. Тебе в какой комнате больше нравится?

— В спальне. Можно? Там кактусы на окнах и пистолеты под подушками. Очень романтично.

— Ладно. Я поменяю простыни, — со смехом согласился Егоров. Его переполняло радостное возбуждение — он снова находился при исполнении служебных обязанностей.

Почистив зубы, Марина пошла к себе в спальню через проходную комнату Егорова. В полной темноте он сидел на своей кровати.

— Посиди со мной минутку, — попросил он будничным тоном.

Марина присела на краешек кровати и вопросительно посмотрела на Егорова. Он положил ей руку на плечо, как старому другу, оказавшемуся в беде.

То, что произошло потом, Марина не смогла себе объяснить даже наутро. Жалость к незадачливому Егорову смешалась с жалостью к одинокой, уставшей себе, и Марина ответила на его робкие объятия. Она не могла разглядеть в темноте лица Егорова, но хорошо представляла его выражение, слегка безумное от неожиданно свалившегося счастья.

Егоров не был умелым любовником, но старался, и его нежность окупала прочие недостатки.

Уже после всего, когда Егоров тихо, как мышка, спал, Марина смотрела на его пожелтевшие фотографии, прикнопленные к стене.

«Лучше бы мое воздержание прервал Джакомо», — думала Марина, но особого сожаления не испытывала. Она вообще ничего не испытывала, кроме щемящей грусти.

«Хочу ли я быть счастливой? — думала Марина в полудреме. — Несчастной я быть не хочу, это точно. Но счастье — не слишком ли это человеческое чувство для меня? Счастливы мамаши, вяжущие бесконечный носок, сидя на залитой солнцем лавочке. И в таком случае счастье — это очень скучно. «На свете счастья нет», — сказал мудрец. Могу ли я рассчитывать хотя бы на покой?»

С этой мыслью Марина заснула.

— Только не воображай, пожалуйста, что теперь можешь в меня влюбиться. — Это были первые слова Марины, когда сонный улыбающийся Егоров пришлепал босиком в кухню.

Он ничего не ответил, только продолжал по-щенячьи улыбаться.

— Нам нужно сосредоточиться и решить, как действовать дальше, — строго сказал Марина.

Егоров посерьезнел.

— Я уже все продумал. В милиции, чтобы добыть доказательства, мы обычно поступаем определенным, не очень благородным образом.

— Каким же?

— Посылаем подсадного покупателя. Подставу.

— «Подстава» — это профессиональный жаргон? — Марина вообразила, как подобная сцена выглядит на тусклом черно-белом экране егоровского телевизора. Взрывающиеся автомобили, пятна крови на белых манжетах, черные полицейские. Ей стало смешно и жалко Егорова.

— Но кого мы с тобой пошлем? — спросила она.

— Как кого? Я пойду.

Марина понимала, что другого выхода у них нет. Слишком немногочисленно их с Егоровым детективное агентство.

— А как ты вотрешься к ним в доверие? — спросила она.

— Вспомни, что ты рассказывала про Венецию? Мужик с пистолетом, напарник Рыжего, который угрожал тебе.

— Помню. — Марина все еще не понимала, к чему клонит Егоров.

— Он арестован в другой стране, а его приятели вряд ли знают об этом. Я сошлюсь на него. Они принесут наркотики. Хорошо, если в это время мимо будет проезжать милицейский «газик».

Марина нахмурила брови.

— Но ведь это очень опасно.

— Не очень. Я наблюдал за такими операциями. Если сразу никто не заподозрит меня в связях с милицией, все пройдет гладко. Их арестуют. Ты успокоишься. Я, как ты выразилась, получу свою медаль.