Меч Заратустры - Антон Антонов

А тут еще этот крестовый поход, который неизбежно заставит фанатиков сцепиться между собой и отвлечет их от великого водного пути.

Вот только вести о том, что в Кремле задумали наложить лапу на нефть и в качестве первого шага избрали физическое устранение Гарина, заметно беспокоило президента Экумены.

Он только не знал, что это еще не самое страшное.

Крестовый поход Белого воинства Армагеддона начался с того, что крестоносцы продолжили святое дело, начатое сатанистами и василисками факельной ночью у стен университета.

Им вдруг пришло в голову, что машины, электроника и прочие бренные останки цивилизации несут угрозу чистоте веры.

Возможно, на эту мысль их натолкнул еретик № 2 Гарин, который как раз в эти дни призвал всех желающих продавать упомянутые бренные останки его агентам.

Расплачиваться он собирался нефтью, которую можно продать Кремлю за золото.

Массированные поставки еще не начались, и нефть ценилась чуть ли не дороже золота, так что предложение было выгодным.

Понятно, что крестоносцев это никоим образом не устраивало.

Во-первых, если у Аквариума появится горючее, то это будет означать усиление кремлевской армии. А во вторых, белые воины Армагеддона тоже понимали, что цивилизация и крестовый поход несовместимы.

И пока наверху решали, что с этим делать, фанатики уже начали действовать.

Они крушили автомобили, разбивали телевизоры и компьютеры, пытались ломать заводские станки, а когда не хватало силенок, просто поджигали цеха.

А еще – по собственной инициативе снарядили киллеров, чтобы убить Гарина.

Это был непродуманный шаг, потому что великий инквизитор Торквемада разрабатывал план захвата Гарина живым, и самозванные ассассины могли все испортить.

Но он оказался не в силах обуздать стихию и не решился встать на ее пути.

Фанатики и так уже сомневались в благочестии Торквемады и все чаще поговаривали о том, что у войска должен быть один командир. А от таких разговоров недалеко и до покушения на тех, кого эти безумцы сочтут лишним колесом в телеге.

Стихия разрушения буйствовала вовсю.

И хотя в глазах инквизитора не было страха, его все сильнее одолевали сомнения в успехе задуманного.

Крестоносное войско оказалось неуправляемой толпой. В этом не было ничего странного – ведь оно родилось из толпы, но Торквемада точно знал, что любую толпу можно подчинить своей воле. Надо только найти систему в ее безумии.

Но в этом безумии не было системы. А было только стремление разрушать и уничтожать все и вся.

Уничтожение машин было по-своему рациональным действием, но раскатившись, толпа уже не могла остановиться.

И снова горели дома, а самые безумные фанатики, которых оказалось неожиданно много, сцепившись случайно с отрядом спецназа, не смогли затормозить до тех пор, пока не прорвались на территорию Кремля, где их всех и перебили.

Торквемада мог только утешать себя мыслью, что древние крестоносцы вели себя точно так же.

Фанатики разных времен и народов не слишком сильно отличаются друг от друга.

Великий инквизитор ждал подкреплений от Варяга, а тот по-прежнему страдал галлюцинациями. При виде Торквемады он белел, как полотно, и дрожал так, словно увидел Вельзевула.

Конечно, инквизитора боялись многие, но Варяг выделялся даже на этом фоне и трудно сказать, что было тому виной – алкогольный психоз, языческие чары или мимолетная беседа наедине, после которой Варяг и сделался сам не свой.

И через пару дней, когда свихнувшийся понтифик от слова «понты» в очередной раз назвал его Дракулой, Варяг вдруг подскочил, как от удара током, и взревел раненым зверем:

– Какой я тебе Дракула?! Ты на дружка своего посмотри!

И ткнул пальцем в Торквемаду, желая сказать, очевидно, что тот как раз и есть самый настоящий вампир.

А инквизитор только улыбнулся на это и произнес странную фразу:

– У меня много имен. Выбирай любое. Лойола. Савонарола. Калигула. Можешь звать меня Дракулой, если не боишься, что я выпью всю твою кровь без остатка.

– Ты и так уже всю выпил! – ответил Варяг и ушел, невыносимо страдая от вынужденной трезвости.

Ему больно было смотреть, как безумные толпы фанатиков с оловянными глазами терзают его город.

Этот город был дорог ему как память, и Варяг был кровно заинтересован в том, чтобы поскорее выпихнуть эти толпы куда-нибудь подальше от Москвы.

Когда охрана Останкинского телецентра буквально в двух шагах от башни застрелила троих террористов, которые несли в сумках шестнадцать бутылок с горючей смесью, глава правительства народного единства генерал Колотухин почувствовал, что почва окончательно уходит у него из-под ног.

Вот ведь какая интересная история. Сам генерал еще в глаза не видел бензина, о котором все говорят – а у террористов он уже есть.

Правда, местонахождение Гарина удалось, наконец, установить. И еще одна группа киллеров погибла в полном составе, пытаясь к нему пробиться.

В результате у Аквариума больше не осталось профессиональных убийц.

А вместо крестового похода, на который в Кремле возлагали большие надежды, случился в городе новый погром.

На этот раз потери уже никто не подсчитывал. Точные данные установить невозможно, а приблизительно все видно и так.

Страх и ужас, и мерзость запустения.

– С Гариным придется договариваться, – сказал Колотухин на очередном заседании правительства.

И поморщился, как от зубной боли.

Очень ему не хотелось идти на мировую с Гариным, который однажды уже его предал и наверняка снова предаст, как только представится такая возможность.

Но другого выхода не было.

Только Гарин один и остался из тех, кто еще вспоминал о цивилизации. Гарин и те, кого ему удалось собрать в своем Новгороде.

Все остальные давно поставили на цивилизации крест.

Иначе как объяснить, что даже те, кто решил уже было отправиться в Новгород, не доходили порой даже до Можая. А уж до Каспийской Верфи и подавно.

Многих по пути охватывало острое желание отведать сладкую воду счастья, и они сворачивали с дороги – да так и оседали в Орлеанском королевстве. Там не было цивилизации, зато была веселая вольготная жизнь.

Но кто-то все-таки добывал в пустыне нефть, черпая ее ведрами из черных колодцев, и генерал Колотухин очень хотел увидеть ее своими глазами.

– С нефтью мы сможем завести наши боевые машины, – мечтал он. – Пустим танки. Они даже без боеприпасов передавят к черту всю эту шваль.