Легендарные фаворитки. "Ночные королевы" Европы - Сергей Нечаев

16 января российский император Александр II, не располагая возможностями для дальнейшего противостояния, признал себя побежденным в Крымской войне, и газеты трубили о том, что перемирие будет заключено в феврале на конгрессе, который должен состояться в Париже. Парижане развешивали на окнах флаги. Готовились празднества и балы.

Граф ди Кавур собирался приехать из Турина в Париж, чтобы участвовать в работе конгресса. В письме к Вирджинии он торопил события:

«Добейтесь своего, кузина, любыми средствами добейтесь!»

Но графиня не нуждалась в его советах. У нее уже был готов план, как заставить Наполеона III учесть интересы Италии в момент подписания мирного договора. Ей необходимо было встретиться с ним. И встретиться без промедления.

Можно представить себе, как она обрадовалась, получив от Его Высочества приглашение на бал 29 января во дворец Тюильри.

По образному определению Ги Бретона, «рыбка не просто заглотила наживку, но и сильно дернула леску. Оставалось только выудить ее».

19 января в девять часов вечера главный церемониймейстер дворца объявил:

— Граф и графиня ди Кастильоне!

Все взгляды устремились на дверь. Вирджиния, в голубовато-серебристом одеянии, впервые перешагнула порог дворца Тюильри. Легкой походкой она, сопровождаемая мужем, направилась в Тронный зал.

Присев в глубоком реверансе перед Наполеоном III, она дала ему возможность обшарить похотливым взглядом ее щедрое декольте. Император, как свидетельствуют очевидцы, был до глубины души взволнован открывшимся зрелищем.

Графиня выпрямилась, на мгновение встретилась взглядом с императором и проследовала в зал, отведенный для игр. Она была уверена в себе. И ей не пришлось долго ждать.

Через несколько минут император оставил трон и отправился искать молодую графиню. На следующий день Вирджиния писала в своем дневнике:

«Император говорил со мной. Все это видели и сочли нужным оказать мне внимание. Я смеялась…»

У нее были основания для веселья, все складывалось самым удачным образом для ее «миссии».

Император становился все более предупредительным по отношению к графине, о чем свидетельствуют записи в ее дневнике:

«Суббота, 2 февраля. В девять часов я отправилась на бал в Тюильри и пробыла там до двух часов. Император беседовал со мной и угощал апельсинами…

Вторник, 5 февраля. Была на костюмированном балу у месье Ле Она, где разговаривала с императором. Он был в маске…

Четверг, 21 февраля. Напудренная, с жемчугом и перьями в волосах, была на концерте в Тюильри. Приглашены были только дипломатические лица. Обедала с императором, разговаривала с ним…

25 февраля. Посетила концерт по случаю мирной конференции, открывшейся сегодня…»

В тот вечер Вирджиния, должно быть, имела важный разговор с императором, касавшийся политики. На следующий день граф ди Кавур, прибывший в Париж, писал своему другу Луиджи Чибрарио, который в его отсутствие исполнял в Турине должность министра иностранных дел:

«В понедельник, 25 февраля, мы выступили на арену. Считаю необходимым предупредить вас, что я подключил к делу известную своей красотой графиню XXX, которой я поручил обольстить и, если представится случай, соблазнить императора. Вчера на концерте в Тюильри она приступила к возложенной на нее миссии».

Объединение Италии было в хороших руках.

Пока Вирджиния, оставаясь в тени, хлопотала на благо своей страны, Париж ликовал по поводу открытия конгресса, на котором присутствовали представители всех ведущих европейских стран. Праздничная атмосфера чувствовалась во всех его кварталах.

Крымская война победоносно завершилась. Согласно Парижскому мирному договору России запретили иметь на Черном море военный флот и арсеналы, что ослабило ее морское могущество и усилило позиции Франции в Восточном Средиземноморье. Франция превратилась в главную державу европейского континента, и народ в очередной раз поверил, что новое соглашение гарантирует мир на ближайшую тысячу лет.

27 февраля радостное настроение еще усилилось благодаря пикантному приключению, произошедшему с Александром Дюма.

Автор «Трех мушкетеров» жил на улице Риволи с Идой Феррье, актрисой, весьма легкомысленной особой, на которой он только что женился. Она занимала квартиру на втором этаже, а он — три комнаты на пятом этаже.

В один из вечеров он отправился на бал в Тюильри. Не прошло и часа, как он вернулся, весь в грязи, прошел в квартиру своей жены и с ругательствами ворвался в спальню Иды:

— На улице отвратительная погода, я поскользнулся и упал в грязь. Я не могу идти на бал. Лучше уж я поработаю здесь, рядом с тобой.

Ида попыталась отправить его наверх, в его квартиру.

— Нет, — противился Дюма, — у тебя так тепло, а в моей комнате собачий холод. Я остаюсь здесь.

И, взяв бумагу, чернила и перо, он углубился в работу, сидя у камина.

Через полчаса дверь, ведущая в туалетную комнату, распахнулась, на пороге появился литератор Роже де Бовуар, почти совсем голый, и сказал:

— С меня хватит, я совершенно продрог!

Изумленный Дюма, вскочив, с яростной бранью набросился на любовника своей жены. Как человек, привыкший писать для театра, он обрушил на его голову гневную тираду, которой сам потом остался очень доволен.

Ида съежилась в постели. Что же касается Роже де Бовуара, который стал любовником мадам Дюма еще задолго до ее замужества, то он слушал слова писателя, дрожа от холода.

Наконец Дюма, величественным жестом указав на дверь, воскликнул:

— А теперь, месье, попрошу вас уйти, мы объяснимся с вами завтра утром.

На улице завывал ветер, дождь барабанил в окна.

Изменившимся тоном Дюма добавил:

— Я не могу выгнать вас на улицу в такую непогоду. Садитесь поближе к огню. Вы переночуете в этом кресле.

И он снова уткнулся в свои бумаги.

В полночь он лег рядом с Идой и задул свечу. Через некоторое время огонь в камине потух, и он услышал, как у Роже де Бовуара стучат зубы от холода.

— Еще не хватало, чтобы вы, месье де Бовуар, подхватили насморк!

И он бросил ему одеяло.

Но красавчик Роже продолжал дрожать и решил помешать не прогоревшие угли в камине. Тогда Дюма, заслышав его возню, проворчал:

— Послушайте, я не хочу, чтобы вы заболели. Ложитесь в постель. Завтра мы объяснимся.

Роже де Бовуар не заставил себя упрашивать, нырнул под одеяло и устроился рядом с Идой и Александром Дюма. Не прошло и двух минут, как троица спала безмятежным сном.