Мой неверный однолюб - Владимир Колычев

Только она подумала об этом, как ее обогнал, подрезая, черный «Мерседес». Вспомни нечистого, он и появится. Алик тут как тут! И Аркаше может не поздоровиться.

– Я тебе потом все объясню, – останавливая машину, сказала Катя. – Ты, главное, сейчас ничего не делай. Открываешь дверь и уходишь.

– Я так не могу! – мотнул головой Аркаша.

– Можешь! Если ты хочешь мне помочь, ты должен найти Пашу Маслова.

Катя чуть не плакала, глядя, как Алик выходит из машины. Важный, наглый, самоуверенный.

– Зачем?

– Давай без вопросов! Просто скажи, поможешь ты мне или нет?

– Да.

– И пожалуйста, не делай глупостей! Спокойно уходишь и находишь Пашу.

Катя замолчала, глядя, как Алик открывает переднюю дверь со стороны пассажира.

– Где я тебя видел? – спросил он, тяжело глядя на Аркашу.

– Где ты его видел? Аркаша в одном классе с твоей сестрой учился!

– Давай, Аркаша, гуляй!

Аркаша глянул на Катю воинственно, но в замешательстве. Он и должен был бросить вызов Алику, но боялся. Он же знал, с кем имеет дело.

Катя качнула головой. Не надо ничего делать. Пусть найдет Пашу… Только вряд ли ее это спасет. Ее уже ничего не могло спасти.

– Я все сделаю, – тихо, дрожащим от волнения голосом сказал Аркаша.

Он вышел из машины, Алик занял его место.

– Откуда он взялся?

– Любит он меня, бегает за мной.

– Цену себе набиваешь? – скривился он.

– А тебя не устраивает моя цена?

– Да, стоишь ты дорого… Но если этот жучара тебя…

– Замолчи! – психанула Катя.

Она знала, что хочет сказать Алик, а похабщина в его исполнении ее просто бесила.

– А что такое?

– Не было у нас ничего с Аркашей.

– Ну вот, уже оправдываешься.

– Не оправдываюсь!

– Оправдываешься. Потому что любишь.

– Ну конечно, – фыркнула она в сторонку.

– И квартира тебе моя понравилась. Пока моя, но будет твоей…

– Где Паша?

– А что Паша?

– Переживаю я.

– А если с ним все путем?

– Где он?

– С ним все путем. Живет с Иркой и не кашляет. А ты со мной будешь жить. Если с Пашей все в поряде.

Алик достал из дубленки мобильный телефон, набрал номер.

– Представляешь, прямая связь с домом есть… – сказал он, радуясь техническому прогрессу. – Паша, ты?..

Катя вырвала у Алика трубку, приложила ее к уху.

– Паша?

– Да, Паша.

Катя хорошо знала этот голос, поэтому апатия и меланхолия в нем показались ей противоестественными.

– Паша, что с тобой?

– Ничего.

– Это я, Катя.

– Я понял.

– Ты какой-то сам не свой.

– Стыдно мне.

– Стыдно?

– Я не хотел возвращаться к тебе, мне нужен был только секс.

– И тебе стыдно?

– Прости!

В трубке послышались короткие гудки. Катя ошарашенно глянула на Алика.

– Это ты его заставил так сказать?

– А я знаю, что он сказал? – хмыкнул Алик.

– Какой же ты…

– Замолкни! – рыкнул он.

И так глянул на Катю, что по спине у нее поползли даже не мурашки, а ледяные колючие ежики.

– Я не знаю, что тебе сказал Паша, но ты ему точно не нужна. Это во‐первых. Во-вторых, Ирка о его приключениях пока не знает. А в‐третьих, ты ей ничего не скажешь.

– А в‐четвертых?

– В-четвертых, у тебя в этой жизни только два пути. Или со мной вверх, или без меня, но резко вниз. И без меня, и без Паши… Тебе вверх или вниз?

– А если на месте?

– Можно на месте. Но только со мной.

– И без Паши?

– Только со мной.

– Давай на месте. Мне нужно привыкнуть к тебе.

– Два дня у тебя есть. А потом в койку!

– А можно без пошлостей?

– А если меня это заводит? – усмехнулся Алик.

Катя звонко цокнула языком. Куда ни глянь, одни извращенцы вокруг. Один Паша был более-менее, но и тот сломался. Так же как в прошлый раз. Дожал его Алик, что ж, туда ему и дорога. А она попробует найти себя в новой реальности. Тем более что Алик на внешность вовсе не урод.

Дверь запиралась на замок только с наружной стороны, изнутри ее даже ключом не откроешь. Но Паша давно уже понял, как ее можно открыть. По ночам он снимал наличник со стороны замка и тихонько долбил стену.

И сейчас он снял наличник, а долбить уже ничего не надо. Нужно всего лишь вручную снять склеенные куски бетона и штукатурки. Впрочем, можно было и не морочиться с этим. Дернуть дверь посильней, и вся эта бутафория разлетится к чертовой матери. Но будет шумно, а ему нужно сделать все тихо.

Он сразу понял, что нахрапом стену обмана вокруг себя не разломать, поэтому решил перебраться через нее хитростью. Он сделал вид, будто смирился со своей судьбой. И даже пообещал Алику не лезть к Кате. И перед Иркой изображал раскаяние и смирение, просил забрать домой, но та кормила его обещаниями. Он даже отрекся от Кати, подыграв Алику, как тот его и просил. Думал, что на этом все и закончится, но уже прошло две недели, а воз и ныне там. Никто не собирается его выписывать. Хорошо, аминазином не пичкают или еще чем покруче. Да и зачем, если само пребывание в этом состоянии способно сплющить любую психику?

Дверь открылась, Паша выглянул в коридор. Никого. Дверь на лестницу была заперта на засов, крепить который должен был навесной замок. Но некто – Паша не хотел показывать пальцем на себя – этот замок сломал, и вместо него навесили толстую проволоку, разогнуть которую было не легче, чем сломать подкову. Но Паша поднатужился, с трудом, но справился с этой загогулиной. Осталось последнее препятствие – дверь на первом этаже. Там уже проще. Забор вокруг психушки высокий, но Паша знал место, где можно взять этот барьер.

И еще он знал, где можно взять лом, которым, как фомкой, можно отжать запертую дверь.

Лом он нашел, но дверь отжать не успел. Откуда-то вдруг появились санитары, набросились на него. Сопротивляться Паша не стал. И бесполезно, и опасно. Он позволил надеть на себя смирительную рубашку, сам, своим ходом, вернулся в палату. Но успокоительный укол все же получил. И очень скоро забылся в кошмарном сне. В котором ему приснилась красавица в объятиях жуткого чудовища.