Красный Адамант - Юлия Винер

Вижу, моя догадка в точку. Страховщики. Галина ему говорит:

— Эх ты!

Что, съела? Ей досадно, что он сразу всю суть мне выдал, хотела надо мной еще поизмываться. А он, конечно, не понял и даже внимания не обратил, очень рвался защищать свой проект и стал мне толковать, почему безопасно, почему страховщикам это выгодно, а выдавать нас невыгодно, то есть все то, что я потом ночью прочел в этом «призыве».

А ведь, между прочим, ни он, ни она этих камней еще и в глаза не видали.

Я не спорил, все выслушал, как они откроют на Кипре счет в банке, и как свяжутся со страхкомпанией по интернету, и как все будет просто и прекрасно, и даже практически почти в рамках закона. Не стал даже говорить про то, что самый сложный момент, передачу, они не обдумали и что страховщики-то, может, и не выдадут, но кто знает, не следит ли в десять глаз за этой компанией кто-нибудь другой.

— Теперь, — говорю, — мне надо подумать. Переспать на этой идее ночку. И вообще спать пора, я устал.

И действительно устал, причем до того, что даже забыл прогнать Азама, так они вместе и пошли спать на диване у меня в салоне.

16

Со всеми этими делами совершенно не выспался, а мне с утра пораньше ехать в больницу, рентген и снимать швы.

Была договоренность с Кармелой, что она меня отвезет, она же и по лестнице поможет, причем договаривались вместе с Татьяной, и было само собой, что она тоже поедет, как же иначе. А Татьяны-то и нет.

Правда, и Азам, и Галка тут, спустят как миленького, но что же Татьяна, неужели просто забыла? Или решила, что ее обязанности закончены и пусть ухаживают другие?

А мне как раз совсем скверно, как физически, так и морально. Вытащил коробку с лекарствами, ищу перкосет и вижу, что от целой двойной упаковки осталось всего три штучки. Это когда же я успел съесть остальное? Непременно не забыть, чтобы выписали еще, а то как мне без него.

Азам отстранил Галку, полностью взял дело в свои руки, помог мне помыться, одел, заставил поесть, и все быстро и мягко. Вот кого в няньки нанимать, это бы и мне без сексуальных волнений, и для него самое подходящее занятие, все равно безработный. А то выдумали, Лондон, университет… Сделать, может, ему такое предложение, временно, конечно… А в роли няньки, может, и Галина не станет смотреть на него с таким обожанием…

Явилась Кармела. И немедленно положила глаз на Азама, не знает, что араб. Галина представила: мой жених, а имя получилось невнятно. И Кармела распелась, ах, поздравляю, Галина, да где же таких находят, да нет ли там еще… Адам, вы поедете с нами? Вот замечательно… Но при этом не забывает посматривать на меня, как я реагирую. А я никак не реагирую, мне не до того. Досадно, что Татьяны нет, и волнуюсь перед больницей, у меня созрел план, и надеюсь, что доктор Сегев сам будет снимать швы.

Галка с Азамом взяли меня под руки, хотят вести вниз, но Кармела оттеснила Галку, перехватила мою руку и чуть не на весу потащила меня по лестнице, Азаму осталось только слегка поддерживать. Галка сзади несет мой ходунок и посмеивается, а Азам даже сказал Кармеле комплимент:

— Вы замечательно сильная женщина!

Кармела ему:

— А вы любите сильных женщин?

— Люблю, — говорит, — Галина тоже не из слабеньких.

— А кто сильнее?

Азам улыбается:

— Трудно сказать, без проверки.

Мне даже обидно стало — не за себя, за Галку, что ее араб так охотно проводит флирт с посторонней женщиной. А Кармела тащит меня, начала уже немного задыхаться, но тут же ему в ответ:

— Хотите проверить?

Азам говорит серьезно:

— Как будем проверять? Схватку между вами устроить, кто одолеет?

Тут Галка в голос рассмеялась, Кармела и сама захохотала, даже меня на ступеньку опустила, и говорит Галке:

— Ох, какие вы, нельзя уж и пококетничать, поупражняться немного.

— Нечего-нечего, — говорит Галка, — ты теперь вот на нем упражняйся! — И кивает на меня.

Это она на что намекает? Неужели Татьяна и про Кармелу разболтала? Ну, Танечка, дай только срок, я с тобой поговорю. Сплетни дурацкие разносить! Не ожидал, не ожидал.

Из подъезда вышли, а тут как раз Татьяна подбегает. Растрепанная, запыханная. Кармела меня на нее бросила, та едва успела подхватить, и пошла подгонять машину к подъезду.

17

Из плана моего, конечно, ничего хорошего не вышло.

И не могло выйти, глупый был план, мне просто стыдно за себя. Только лишний показатель, как я распустился и потерял управление над своим поведением. Разве мне раньше когда-нибудь взбрело бы в голову так поступать? Раньше я свои планы тщательно обдумывал, взвешивал все за и против, учитывал шансы. А тут — а, взбрело, ну, и вперед.

Хирургическая сестра в больнице вынула скрепки, помазала шов красной зеленкой и говорит: одевайтесь. Ну и хорошо, думаю, и пусть. И начинаю возиться с брюками, и тут вбегает мой врачишка. Привет, спондилайтис, как дела? Глянул на снимки, глянул на шов, велел мне встать — все отлично, говорит, а упражнения делаешь? Молодец. Если будут проблемы, приходи через шесть недель, а не будет, можешь вообще не приходить. Выздоравливай, герой! И готов бежать дальше. Мне бы сказать спасибо и помахать ручкой. Но я же волновался, готовил разговор… и чувствую, что не надо, но не могу остановиться. Он уже одной ногой за дверью, и тут я все же выдавил из себя хриплым голосом:

— Доктор, а на неврачебную тему можно?

— На неврачебную? — Остановился. — А что такое? Ну, давай, но только в двух словах!

Я показываю глазами на сестру. Он велел ей выйти, дверь закрыл, но вижу, что весь стремится прочь. Я заторопился:

— Дело такое, что у меня в руках оказались очень ценные бриллианты…

— Оказались? Как это оказались? — И хмурит свои незаметные брови.

Хотел ему все, как на духу, но быстро обозрел в уме, как они у меня оказались, и вижу, что ни в двух словах, ни в десяти не расскажешь, и говорю:

— Это долго, но главное, возникла проблема, и не с кем посоветоваться… Может быть, вы… Вы помните, рядом со мной лежал старик ювелир, хулиганистый такой… и вот теперь он… вы имеете на него большое влияние, благодаря справкам, ему для суда, и вообще… нужно, чтобы он… не могли бы вы…

Ясно вижу, что ничего мне не объяснить, а ему не понять, и не его это дело вообще, и сижу я перед ним дурак дураком. Теперь вижу, а что же раньше не сообразил?

Врачишка мой еще больше нахмурился и вдруг как рассмеется:

— Ну как же, как же, помню твой бриллиант. Очень ценный. И что? Неужели опять потерял? Опять старый паршивец отобрал? Ах ты, бедолага! Ну, прости… — заглядывает в мою историю болезни, — Михаэль, теперь ничем не могу помочь, ты уж меня прости. Счастливо!